Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Не понял?!!

Возвращаясь с работы в очередной пробке, решила пойти до метро пешком — и дойти заодно до дома номер 9 на улице Грибоедова. Того, в котором музей Зощенко. Соответственно слева висит посвящённая ему мемориальная доска. Справа — доска в честь Рождественского. А посередине — доска с 15-ю фамилиями, в числе которых Житков, Каверин, Форш, Заболоцкий, Томашевский, Эйхенбаум...

(крик души) А ЕВГЕНИЯ ШВАРЦА ТАМ НЕТ!!!

И вообще всё плохо. Для поднятия настроения — куча цитат.

Цитаты из Шварца

Тень

Юлия. Какое у вас доброе и славное лицо! Почему вы до сих пор не в нашем кругу, не в кругу настоящих людей?

Учёный. А что это за круг?

Юлия. О, это артисты, писатели, придворные. Бывает у нас даже один министр. Мы элегантны, лишены предрассудков и понимаем все. [...] Мне вдруг показалось, что вы как раз тот человек, которого я ищу всю жизнь. Бывало, покажется – по голосу и по речам – вот он, такой человек, а подойдет он поближе, и видишь – это совсем не то. А отступать уже поздно, слишком близко он подошел. Ужасная вещь быть красивой и близорукой.


Молодой человек. Здравствуйте! Я стоял тут у вашей двери, и Аннунциата испугалась меня. Разве я так уж страшен?

Аннунциата (Ученому). Простите, я разбила стакан с молоком, которое несла вам.

Молодой человек. А у меня вы не просите прощения?

Аннунциата. Но вы сами виноваты, сударь! Зачем вы притаились у чужой двери и стояли не двигаясь?

Молодой человек. Я подслушивал. (Ученому.) Вам нравится моя откровенность? Все ученые – прямые люди. Вам должно это нравиться. Да? Ну скажите же, вам нравится моя откровенность? А я вам нравлюсь?

Юлия. Не отвечайте. Если вы скажете «да» – он вас будет презирать, а если скажете «нет» – он вас возненавидит.

Молодой человек. Юлия, Юлия, злая Юлия! (Ученому.) Разрешите представиться: Цезарь Борджиа. Слышали?

Учёный. Да.

Цезарь Борджиа. Ну? Правда? А что именно вы слышали?

Учёный. Многое.

Цезарь Борджиа. Меня хвалили? Или ругали? А кто именно?

Учёный. Просто я сам читал ваши критические и политические статьи в здешней газете.

Цезарь Борджиа. Они имеют успех. Но всегда кто-нибудь недоволен. Выругаешь человека, а он недоволен. Мне бы хотелось найти секрет полного успеха. Ради этого секрета я готов на все. Нравится вам моя откровенность?


Аннунциата. Ах, ведь я просила вас быть осторожным! Говорят, что эта певица Юлия Джули и есть та самая девочка, которая наступила на хлеб, чтобы сохранить свои новые башмачки.

Учёный. Но ведь та девочка, насколько я помню, была наказана за это.

Аннунциата. Да, она провалилась сквозь землю, но потом выкарабкалась обратно и с тех пор опять наступает и наступает на хороших людей, на лучших подруг, даже на самое себя – и все это для того, чтобы сохранить свои новые башмачки, чулочки и платьица.


Принцесса. У вас очень странное лицо.

Учёный. Чем же?

Принцесса. Когда вы говорите, то кажется, будто не лжете.


Принцесса. Вы наверное знаете, что не все люди негодяи?

Учёный. Совершенно точно знаю. Ведь я историк.

Принцесса. Вот было бы хорошо! Впрочем, я не верю вам.

Учёный. Почему?

Принцесса. Вообще я никому и ничему не верю.

Учёный. Нет, не может этого быть. У вас такой здоровый цвет лица, такие живые глаза. Не верить ничему – да ведь это смерть!

Принцесса. Ах, я все понимаю.

Учёный. Все понимать – это тоже смерть.

Принцесса. Все на свете одинаково. И те правы, и эти правы, и, в конце концов, мне все безразлично.

Учёный. Все безразлично, да ведь это еще хуже смерти!


Цезарь Борджиа. Человека легче всего съесть, когда он болен или уехал отдыхать. Ведь тогда он сам не знает, кто его съел, и с ним можно сохранить прекраснейшие отношения.


Цезарь Борджиа. А как вы с ним будете говорить?

Тень. Я с каждым говорю на его языке.


Учёный. Как он узнал ее сны?

Доктор. Да ведь сны и тени в близком родстве. Они, кажется, двоюродные.


Учёный. Чем вы живете? Ради чего?

Доктор. Ах, мало ли… Вот поправился больной. Вот жена уехала на два дня. Вот написали в газете, что я все-таки подаю надежды.

Учёный. И только?

Доктор. А вы хотите жить для того, чтобы как можно больше людей сделать счастливыми? Так и дадут вам чиновники жить! Да и сами люди этого терпеть не могут. Махните на них рукой. Смотрите сквозь пальцы на этот безумный, несчастный мир.


Учёный. Мне очень нравится, как горят эти фонарики. Кажется, никогда в жизни голова моя не работала так ясно. Я вижу и все фонарики разом, и каждый фонарик в отдельности. И я люблю все фонарики разом и каждый фонарик в отдельности. Я знаю, что к утру вы погаснете, друзья мои, но вы не жалейте об этом. Все-таки вы горели, и горели весело, – этого у вас никто не может отнять.


Доктор. Слушайте, люди ужасны, когда воюешь с ними. А если жить с ними в мире, то может показаться, что они ничего себе.


Юлия. Неужели вы думаете, что он может победить?

Аннунциата. Мне все равно.

Юлия. Вы неправы. Вы девочка еще. Вы не знаете, что настоящий человек – это тот, кто побеждает… Ужасно только, что никогда не узнать наверняка, кто победит в конце концов.


Юлия. Он победит! Сейчас он победит. Они понесли живую воду. Она воскресит его.

Аннунциата. Зачем им воскрешать хорошего человека?

Юлия. Чтобы плохой мог жить. Вы счастливица, Аннунциата.

Аннунциата. Не верю, что-нибудь еще случится, ведь мы во дворце.

Юлия. Ах, я боюсь, что больше ничего не случится. Неужели войдет в моду – быть хорошим человеком? Ведь это так хлопотливо!


Снежная королева


Маленькая разбойница. Я сяду тут и буду сидеть, пока она не вернется! Да, да! Не может быть, чтобы такая хорошая девочка и вдруг погибла. Слышишь?

Сказочник. Слышу.

Маленькая разбойница. Я верно говорю?

Сказочник. В общем – да. Хорошие люди всегда побеждают в конце концов.

Маленькая разбойница. Конечно!

Сказочник. Но некоторые из них иногда погибают, не дождавшись победы.

Маленькая разбойница. Не смей так говорить! [...] Если она не вернется, я всю жизнь буду воевать с этим ледяным советником и со Снежной королевой.

Сказочник. А если она вернется?

Маленькая разбойница. Все равно буду.


Сказочник. У моей мамы – она была прачка – не было денег платить за мое учение. И в школу я поступил уже совсем взрослым парнем. Когда я учился в пятом классе, мне было восемнадцать лет. Ростом я был такой же, как теперь, а нескладен был еще больше. И ребята дразнили меня, а я, чтобы спастись, рассказывал им сказки. И если хороший человек в моей сказке попадал в беду, ребята кричали: «Спаси его сейчас же, длинноногий, а то мы тебя побьем». И я спасал его… Ах, если бы я мог так же легко спасти Кея и Герду!


Сказочник. Мы с вами, – вы с нами, и все мы вместе. Что враги сделают нам, пока сердца наши горячи? Да ничего!


Дракон


Шарлемань. Нет, что вы! Мы не жалуемся. А как же можно иначе? Пока он здесь — ни один другой дракон не осмелится нас тронуть.

Ланцелот. Да другие-то, по-моему, все давно перебиты.

Шарлемань. А вдруг нет? Уверяю вас, единственный способ избавиться от драконов — это иметь своего собственного.


Ланцелот. Три раза я был ранен смертельно, и как раз теми, кого насильно спасал. И все-таки, хоть вы меня и не просите об этом, я вызову на бой дракона!


Генрих. Папочка, скажи мне — ты старше меня… опытней… Скажи, что ты думаешь о предстоящем бое? Пожалуйста, ответь. Неужели Ланцелот может… Только отвечай попросту, без казенных восторгов, — неужели Ланцелот может победить? А? Папочка? Ответь мне!

Бургомистр. Пожалуйста, сынок, я отвечу тебе попросту, от души. Я так, понимаешь, малыш, искренне привязан к нашему дракоше! Вот честное слово даю. Сроднился я с ним, что ли? Мне, понимаешь, даже, ну как тебе сказать, хочется отдать за него жизнь. Ей-богу правда, вот провалиться мне на этом месте! Нет, нет, нет! Он, голубчик, победит! Он победит, чудушко-юдушко! Душечка-цыпочка! Летун-хлопотун! Ох, люблю я его как! Ой, люблю! Люблю — и крышка. Вот тебе и весь ответ.

Генрих. Не хочешь ты, папочка, попросту, по душам, поговорить с единственным своим сыном!

Бургомистр. Не хочу, сынок. Я еще не сошел с ума. То есть я, конечно, сошел с ума, но не до такой степени. Это дракон приказал тебе допросить меня?

Генрих. Ну что ты, папа!

Бургомистр. Молодец, сынок! Очень хорошо провел весь разговор. Горжусь тобой. Не потому, что я — отец, клянусь тебе. Я горжусь тобою как знаток, как старый служака. [...] Ах ты мой единственный, ах ты мой шпиончик… Карьерочку делает, крошка. Денег не надо?

Генрих. Нет, пока не нужно, спасибо, папочка.

Бургомистр. Бери, не стесняйся. Я при деньгах. У меня как раз вчера был припадок клептомании. Бери…

Генрих. Спасибо, не надо. Ну а теперь скажи мне правду…

Бургомистр. Ну что ты, сыночек, как маленький, — правду, правду… Я ведь не обыватель какой-нибудь, а бургомистр. Я сам себе не говорю правды уже столько лет, что и забыл, какая она, правда-то. Меня от нее воротит, отшвыривает. Правда, она знаешь чем пахнет, проклятая? Довольно, сын. Слава дракону! Слава дракону! Слава дракону!


Шарлемань. Заседание закрылось, господин Ланцелот. Решение об оружии для вас вынесено. Простите нас. Пожалейте нас, бедных убийц, господин Ланцелот.


Кот. Ах, сколько треволнений, сколько забот. Нет, быть в отчаянии — это гораздо приятнее. Дремлешь и ничего не ждешь.


1-я голова. Зачем, зачем я ударил его второй левой лапой? Второй правой надо было.

2-я голова. Эй, кто-нибудь! Ты, Миллер! Ты мне хвост целовал при встрече. Эй, Фридрихсен! Ты подарил мне трубку с тремя мундштуками и надписью: «Твой навеки». Где ты, Анна-Мария-Фредерика Вебер? Ты говорила, что влюблена в меня, и носила на груди кусочки моего когтя в бархатном мешочке. Мы издревле научились понимать друг друга. Где же вы все? Дайте воды. Ведь вот он, колодец, рядом. Глоток! Пол-глотка! Ну хоть губы смочить.

1-я голова. Дайте, дайте мне начать сначала! Я вас всех передавлю!

2-я голова. Одну капельку, кто-нибудь.

3-я голова. Надо было скроить хоть одну верную душу. Не поддавался материал.

2-я голова. Тише! Я чую, рядом кто-то живой. Подойди. Дай воды.

Голос Ланцелота. Не могу!

1-я голова. Ты победил случайно! Если бы я ударил второй правой…

2-я голова. А впрочем, прощай!

3-я голова. Меня утешает, что я оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души… А впрочем, прощай!

2-я голова. Один человек возле, тот, кто убил меня! Вот как кончилась жизнь!

Все три головы (хором). Кончилась жизнь. Прощай! (Умирают.)


Бургомистр. Ладно. Что в городе?

Тюремщик. Тихо. Однако пишут.

Бургомистр. Что?

Тюремщик. Буквы «Л» на стенах. Это значит — Ланцелот.

Бургомистр. Ерунда. Буква «Л» обозначает — любим президента.

Тюремщик. Ага. Значит, не сажать, которые пишут?

Бургомистр. Нет, отчего же. Сажай.


Генрих. Но позвольте! Если глубоко рассмотреть, то я лично ни в чем не виноват. Меня так учили.

Ланцелот. Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?


Золушка

Король. Все счастливы, кроме старухи лесничихи. Ну, она, знаете ли, сама виновата. Связи связями, но надо же и совесть иметь. Когда-нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу – большой, а сердце – справедливым.

Повесть о молодых супругах

Маруся. А что случилось у вас?

Шурочка. Что, что! Стала я бороться. Чтобы жить по-человечески. Как на работе. Понимаешь? Читать все, что есть, о любви. И посоветовала мне дура библиотекарша прочесть «Анну Каренину».

Маруся. Ну почему же дура? Книга такая, что…

Шурочка. Такая, что других подобных я не читала еще! Библиотекарша вообще дура. Независимо от этого совета. Папы от мамы отличить не может. Это я к слову. «Анна Каренина». Я удивляюсь – вышла такая книжка, а столько на свете сохранилось нечутких людишек! У которых нет внимания к самым близким, к семейным своим людям! Свиньи! Читала я эту книжку – сначала будто лесом шла, грибы собирала. Продираешься, продираешься, тоска! На лице паутина. Все бы бросила и домой ушла. И – ах! целое гнездо боровиков. О доме уже и не думаешь. Чем дальше, тем больше. Уже я все понимаю. Этот Стива Облонский – ну чисто наш монтер! Аккуратный, приятный, а жена с детьми высохла вся. Но это в сторону. Анна сама! Господи! И дошла я до места, которое нельзя читать: умирает Анна, а муж плачет. (Всхлипывает.) Вдруг дышит мне кто-то в ухо. Я словно с небес в лужу. Муж пришел, уставился, молчит, дышит тяжело. Это он, зануда, всегда так показывает, что мною недоволен. Глаза карие, ресницы как у звезды американской. Хлопает ресницами. Молчит. Смотрит. «Что тебе?» – «Майечка кашляет, сама в кроватку легла!» – «Ах, так! Я над своей душой работаю, а ты попрекаешь! Ты больше в ребенке понимаешь, чем я!» И пошло, и пошло. Девочка, конечно, в слезы. Не любит она этого. Бродит, бродит, не спит и взмолилась наконец: «К Марусе, к Марусе».

Маруся. Ах ты девочка моя. (Берет девочку на руки.)

Шурочка. Ну что ты тут будешь делать? Объясни мне. Куда еще идти, если такая книга, которой имени не прибрать, и та поссорила и только. Что за души у нас? И жалко мне его, тихого, и убила бы. Его молчание – хуже всякого крика. Кричишь – значит, неправ. Молчишь – выходит, твой верх.

Два клена

Медведь. Не нанимайся! От нее доброго слова не дождешься. Она только себя и хвалит.

Баба-яга. Молчи, ты не понимаешь меня!

Медведь. Очень хорошо понимаю.

Баба-яга. Нет! Меня тот понимает, кто мною восхищается.


Медведь. Не поможет нам сказка!

Котофей. Кто так говорит, ничего в этом деле не понимает.


Баба-яга. Любишь своих сыновей?

Василиса. А конечно, люблю.

Баба-яга. А которого больше?

Василиса. А того, которому я нынче нужнее. Заболеет Федор – он мой любимый сын, пока не поправится. Иванушка в беду попадет – он мне всех дороже. Поняла?

Медведь. Что ты, матушка, где ей.

Баба-яга. А вот и поняла. Наука нехитрая. Одного только понять не могу, как детишки не прискучили тебе, пока маленькими были да пищали с утра до вечера без толку. Я, красавица, давно бы таких – раз, да и за окошко!

Василиса. Вот и видно, что ты Баба-яга, а не человек. Разве малые дети без толку пищат? Это они маму свою зовут, просят по-своему: «Мама, помоги!» А как поможешь им, тут они и улыбнутся. А матери только этого и надо.

Баба-яга. А как подросли твои крикуны да стали чуть поумнее – разве не замучили они тебя своеволием, не обидели непослушанием? Ты к ним любя, а они от тебя – грубя. Я бы таких сразу из дому выгнала!

Василиса. Вот и видно, что ты Баба-яга, а не человек. Разве они нарочно грубят? Просто у них добрые слова на донышке лежат, а дурные на самом верху. Тут надо терпение иметь.


Обыкновенное чудо

Король. Ну вот. Так мы и жили. Девочка умнеет, подрастает. Что сделал бы на моем месте настоящий добрый отец? Приучил бы дочь постепенно к житейской грубости, жестокости, коварству. А я, эгоист проклятый, так привык отдыхать возле нее душою, что стал, напротив того, охранять бедняжку от всего, что могло бы ее испортить. Подлость, верно?

Хозяин. Да нет, отчего же!

Король. Подлость, подлость! Согнал во дворец лучших людей со всего королевства. Приставил их к дочке. За стенкой такое делается, что самому бывает жутко. Знаете небось, что такое королевский дворец?

Хозяин. Ух!

Король. Вот то-то и есть! За стеной люди давят друг друга, режут родных братьев, сестер душат... Словом, идет повседневная, будничная жизнь. А войдешь на половину принцессы - там музыка, разговоры о хороших людях, о поэзии, вечный праздник. Ну и рухнула эта стена из-за чистого пустяка.


Король. Во мне вдруг проснулся дед с материнской стороны. Он был неженка. Он так боялся боли, что при малейшем несчастье замирал, ничего не предпринимал, а все надеялся на лучшее. Когда при нем душили его любимую жену, он стоял возле да уговаривал: потерпи, может быть все обойдется! А когда ее хоронили, он шел за гробом да посвистывал. А потом упал да умер. Хорош мальчик?

Хозяин. Куда уж лучше.


Хозяйка. Вы сумасшедший?

Администратор. Что вы, напротив! Я так нормален, что сам удивляюсь.

Хозяйка. Ну, значит, вы просто негодяй.

Администратор. Ах, дорогая, а кто хорош? Весь мир таков, что стесняться нечего. Сегодня, например, вижу: летит бабочка. Головка крошечная, безмозглая. Крыльями - бяк, бяк - дура дурой! Это зрелище на меня так подействовало, что я взял да украл у короля двести золотых. Чего тут стесняться, когда весь мир создан совершенно не на мой вкус. Береза - тупица, дуб - осел. Речка - идиотка. Облака - кретины. Люди - мошенники. Все! Даже грудные младенцы только об одном мечтают, как бы пожрать да поспать. Да ну его! Чего там в самом деле? Придете?


Охотник. Как начнут они там внизу обсуждать каждый мой выстрел - с ума сойдешь! Лису, мол, он убил, как в прошлом году, ничего не внес нового в дело охоты. А если, чего доброго, промахнешься! Я, который до сих пор бил без промаха?


Дама. Вечной любви не бывает.

Трактирщик. У трактирной стойки я не то еще слышал о любви. А вам не подобает так говорить. Вы всегда были разумны и наблюдательны.


Трактирщик. Твой новенький - переодетая принцесса.

Ученик. Волк тебя заешь! А я ее чуть не стукнул по шее!

Охотник (Ученику). Негодяй! Болван! Мальчика от девочки не можешь отличить!

Ученик. Вы тоже не отличили.

Охотник. Есть мне время заниматься подобными пустяками!


Администратор. Когда контрабандист ползет через пропасть по жердочке или купец плывет в маленьком суденышке по Великому океану - это почтенно, это понятно. Люди деньги зарабатывают. А во имя чего, извините, мне голову терять? То, что вы называете любовью, - это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно. При чем же тут смерть?

Дама. Замолчите, презренный!

Администратор. Ваше величество, не велите ей ругаться! Нечего, сударыня, нечего смотреть на меня так, будто вы и в самом деле думаете то, что говорите. Нечего, нечего! Все люди свиньи, только одни в этом признаются, а другие ломаются. Не я презренный, не я злодей, а все эти благородные страдальцы, странствующие проповедники, бродячие певцы, нищие музыканты, площадные болтуны. Я весь на виду, всякому понятно, чего я хочу. С каждого понемножку - и я уже не сержусь, веселею, успокаиваюсь, сижу себе да щелкаю
на счетах. А эти раздуватели чувств, мучители душ человеческих - вот они воистину злодеи, убийцы непойманные. Это они лгут, будто совесть существует в природе, уверяют, что сострадание прекрасно, восхваляют верность, учат доблести и толкают на смерть обманутых дурачков! Это они выдумали любовь. Нет ее! Поверьте солидному, состоятельному мужчине!


Король. И зачем только я слушал его? Он разбудил во мне тетю, которую каждый мог убедить в чем угодно. Бедняжка была восемнадцать раз замужем, не считая легких увлечений.


Выстрел.

Король. Вот вам и пустяки!

Охотник.. Царствие ему небесное!

Ученик. А может, он... она... они - промахнулись?

Охотник. Наглец! Моя ученица - и вдруг...

Ученик. Долго ли училась-то!

Охотник. О ком говоришь! При ком говоришь! Очнись!

Король. Тише вы! Не мешайте мне! Я радуюсь! Ха-ха-ха! Наконец-то, наконец вырвалась дочка моя из той проклятой теплицы, в которой я, старый дурак, ее вырастил. Теперь она поступает, как все нормальные люди: у нее неприятности - и вот она палит в кого попало. (Всхлипывает.) Растет дочка. Эй, трактирщик! Приберите там в коридоре!


Хозяин. Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты подпирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад - из любви к истине. Землю перестраивают из любви к прекрасному. А ты что сделал из любви к девушке?


Администратор. Это, я бы сказал, вздор. Бред, как я это называю. Наш общий врач, мой и королька, вчера только осматривал принцессу и докладывал мне о состоянии ее здоровья. Никаких болезней, приключающихся от любви, у принцессы не обнаружено. Это первое. А во - вторых, от любви приключаются болезни потешные, для анекдотов, как я это называю, и вполне излечимые, если их не запустить, конечно. При чем же тут смерть?


Хозяин. Я, на свою беду, бессмертен. Мне предстоит пережить тебя и затосковать навеки. А пока - ты со мной, и я с тобой. С ума можно сойти от счастья. Ты со мной. Я с тобой. Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто они бессмертны, - смерть иной раз отступает от них. Отступает, ха-ха-ха! А вдруг ты и не умрешь, а превратишься в плюш, да и обовьешься вокруг меня, дурака. Ха-ха-ха! (Плачет.) А я, дурак, обращусь в дуб. Честное слово. С меня это станется. Вот никто и не умрет на нас, и все кончится благополучно.

@темы: Вопросы, Цитаты

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Читала тут...

«Интервью длиною в годы» и совершенно неожиданно получила ответы на два вопроса, касающихся «Понедельника...»

Какая связь между «цыканьем зубом» А. Приваловым и превращением Наины Киевны в услужливую хозяйку в «Понедельнике…»? Это какой-то фольклор или просто авторская «фишка»?

Андрей. Екатеринбург, Россия — 15.11.01

Ответ

Подразумевается, что «цыканье зубом» управляет скатертью-самобранкой, лежащей на столе, и реализуется работа этой скатерти через посредство Наины Киевны. Как потирание известной Лампы реализует появление джинна — Раба Лампы и того, кому принадлежит Лампа.

Кто-нибудь, скажите мне, что не я одна (четверть века как) не могла самостоятельно отловить эту логическую связь!

А на второй вопрос я прицельно искала ответ для понятно каких целей.

В «Понедельнике» веселые празднующие маги, сотворив себе ужин, не забывают отметить: «Кто творил шампанское? Не забудьте утром оплатить…» Все прочие чудеса творятся ими совершенно свободно и безвозмездно. Это — Ваше отношение к спиртному?

Игорь Васильевич. Луганск, Украина — 26.01.03

Ответ и дальше

Этим маленьким эпизодом мы как бы намекали, что даже маги не способны создать нечто из ничего и за возникающие в процессе волшебства материальные блага надо платить. Шампанское не создается из магических пассов, шампанское просто изымается из ближайшего магазина, и за него (шампанское) надо во благовремение заплатить хрустящими. Подразумевается, что и со всеми прочими чудесами дела обстоят так же «материалистично», но было бы слишком скучно (и нудно) каждый раз об этом подробно писать.

А как же бутерброды и кофе, что Привалов откушал? Или те же «кивринские» яблочки? Я понимаю, шампанское — тут случай с компенсацией простой. Да и булку, докторскую колбасу и кофе можно было «просто» из дома телепортировать. Но куда прикажете того здорового комара «возвращать»? Ну уж нет, тут Вы просто ошиблись: чудеса так чудеса.

Борис Варшавский. NH, USA — 12.03.03

Конечно же, чудеса! Кто бы спорил? Но — из области математической магии. Нелинейная трансгрессия. Феномен Тарантоги. Энергетический изоморфизм. Асимметрические преобразования Киврина. Умклайдет-преобразования второго рода… Но при всем при том — неуклонное соблюдение первых трех законов термодинамики и очень осторожное использование четвертого. В частности, козлоподобный комар появился именно потому, что Привалов (по неопытности) забыл произвести инкуб-матрицирование и, как естественное следствие, напорол с масштабированием. С четвертым законом не шутят. По крайней мере, чайники, вроде Саши.

Все эти гигантские комары, блюдо на мохнатых ножках, кристалл с бутербродом внутри — из какого они тогда магазина? Получается, что этот (и некоторые аналогичные) эпизоды не вписываются в концепцию «за все надо платить», так как «горькие, как хина, и мягкие, как масло, груши» тоже, очевидно не перемещались со склада?

Максим Музалевский. Саратов, Россия — 12.03.03

Названные груши безусловно перемещались с грушевого склада (городка Середина-Буда Черниговской области), но Саша забыл, что органическая трансгрессия обязательно требует предварительной нормализации вектора-магистатум, и поэтому глюкоза в груше из левовращающей сделалась у него правовращающей, откуда, естественно, и горький вкус. Я уже писал здесь выше, что с четвертым законом термодинамики шутки плохи.

@темы: Стругацкие, Вопросы, Книги

---

Ой, как интересно...

Из рукописи А «Законов и обычаев» (история Финвэ и Мириэли):

This son was Curufinwe, most renowned of all the Noldor as Feanaro...

Угу. А вот до печати машинописи LQ2 в предложении из QS «Of all the children of Finwë he [Fingon] is justly the most renowned...» «most renowned» было исправлено на «most honored». Уж не из-за этой ли фразы рукописи А? :/

Но тогда эта правка (между LQ1 и LQ2) должна быть достаточно поздней, ведь рукопись А — это уже «вторая фаза».

Надо бы пройтись поиском по словосочетанию «most renowned»...

@темы: Рассуждения, Цитаты

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Не прошло и полгода...

как на мой вопрос про «Давида и Ионафана» ответили (на эрмитажном стенде «Вопросов и ответов»). Переврав моё отчество, правда, ну да ладно, мы люди не гордые...

В общем, «Давид и Ионафан» с «Мужским портретом» сейчас на временной выставке в Шанхае.

ОК, теперь у меня возникло ещё три вопроса.

1. Почему было заодно не сообщить, когда картины вернутся? В прошлой партии ответов на аналогичный вопрос про часы Кулибина назвали точную дату.

2. Почему ответ на данный вопрос пришлось получать таким путём? (Меня, собственно, очень тянуло прибавить этот вопрос прямо в записку, но я побоялась, что тогда на него могут не ответить. :/) Почему на месте отсутствующих японских мечей висит бумажка с печатью, извещающая, что экспонат временно демонстрируется в Казани и вернётся тогда-то, а картины Рембрандта подобной чести не удостоились? Ну и... я понимаю, что (в отличие от богатовских времён) служительницы, сидящие в залах, постоянно меняются и могут быть не в курсе, но гиды, водящие экскурсии по залам Рембрандта?! Как они-то не заметили отсутствия одного из «шедевров», как пишут в эрмитажных каталогах?

3. Насколько я поняла из сети, выставки в Шанхае проходят в сентябре. Это так заранее (как минимум в январе) отправили картины на выставку в этом году, или они ещё не вернулись с прошлогодней?!

(тоскливо) Эх, съездить, что ли, в Москву, глянуть на «Даму с единорогом»...

P.S. Да, я побывала на экскурсии по выставке Прадо и вернулась оттуда злая как чёрт. Но это уже другая история...

@темы: Рембрандт, Эрмитаж

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Все заинтересованные...

наверняка видели, но пусть будет.

Вот этот текст размазал меня по полу произвёл на меня неизгладимое впечатление.

@темы: Ссылки, Настроения

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Два недоумения

Когда на трон воссядет зверь
И смерть воссядет рядом с ним — это, оказывается, «еретический, гностический» мотив?!

Я-то с того момента, как услышала «Прощальную 3», была уверена, что это самая что ни на есть прямая отсылка к Откровению Иоанна Богослова...

И второе (вынесенное со Дня Японии в Музее истории религии): женщины могли быть самураями?! Нет, я не претендую на какие-либо познания в этой области... но почему я не наткнулась на сей интересный факт гораздо раньше, в книгах?

@темы: Япония, Щербаков, Вопросы

---

Посмотрела...

две лекции А. Зализняка о берестяных грамотах.

История о трагическом письме Гостяты Василью про то, как «всё данное отцом и родичами взял, на другой женился, меня выгнал, сделай милость, приезжай», из-за которого филологический мир десять лет ломал копья, доказывая, что автор — мужчина, на том веском основании, что, видите ли, не существует ни одного древнерусского имени на «ята», которые принадлежали бы женщине (притом, что всех женских имен, имеющихся в нашем распоряжении для Древней Руси, порядка 6) привела меня в дикий восторг. =)

Вспоминается фанфик про «шуструю Ородрет», где Ородрета сделали женщиной, потому что -eth — окончание женского рода.

Или потрясающая история о том, как две сохранившиеся строчки повлекли за собой крупное открытие в древней истории славянских языков (состоящее в том, что в древненовгородском языке не осуществилась вторая палатализация).

Не сразу мы поняли, по какой причине такое количество грамот до нас доходит не в целом виде...

Не сразу мы поняли, по какой причине такое количество грамот до нас доходит не в целом виде, но иногда там лошадиным копытом оттоптана часть не очень понятная, или часть сгорела, а часть не сгорела, это тоже, но это не так часто бывает. А чаще – разорванная грамота, обрывок явно совершен человеческой рукой, она просто разорвана, иногда просто даже разрезана ножом или ножницами. Но постепенно все-таки все выяснилось, что причина очень проста, она совершенно человеческая, состоящая в том, что человек, который получает грамоту, как правило, не очень заинтересован в том, чтобы после это кто-то еще читал. Если там сведения, которые касаются только его. Поэтому, как правило, новгородец принимал меры к тому, что когда он грамоту прочел, он ее или сжег, но если сжечь не мог, он ее рвал на части и тогда уже можно было и бросить. Вот эти вот части мы, к сожалению, обычно и находим.

...существуют две категории древнерусских грамот, в которых нет адресной формулы...

...мы теперь твердо знаем, что существуют две категории древнерусских грамот, в которых нет адресной формулы, вот как в этой перед вами, например. Одна категория – это военные донесения, т.е. по причинам секретности, ни кто пишет, ни кому пишут не ставилось – на случай попадания записки к врагам. Должны были сами адресат знать, кому адресуют. А вторая категория – это любовные письма. Вот такая замечательная парность. Уже по другим причинам от кого к кому тоже отсутствует. Ну вот, причина, которую вы тоже можете угадать.

Какие Вы испытываете эмоции и чувства, когда Вам только-только приносят новую грамоту на расшифровку?

Вопрос: Андрей Анатольевич, позвольте задать вам несколько лиричный вопрос. Какие Вы испытываете эмоции и чувства, когда Вам только-только приносят новую грамоту на расшифровку?

Ответ: Ну, это действительно замечательный вопрос тоже. Потому что… Самый хороший ответ – это Вам заехать в Новгород летом, чтобы Вам повезло оказаться в лаборатории, вход туда в общем не запрещен гостям экспедиции, в момент, когда принесут новую грамоту. И тогда Вы увидите, какое по этому поводу происходит оживление, какая масса эмоций и такой некоторый ритуал с правом первого, кто допущен к букве, второго, третьего и т.д. Там фотографов кругом, так что это очень занятие волнующее и интересное. Но, конечно, в этот момент происходит начерно, ясно совершенно, что в течение первых минут уже понять вот такой текст не реально, но какие-то свои там 50% или 70% понимания достигаются, это уже достаточно для полного счастья окружающих, иногда фантастические идеи возникают о том, что там написано, потом они будут поправлены, потом будет все приведено в порядок. Но в первую минуту происходит такое общее ликование. Ну, например, был случай совершенно памятный для всех, когда 26 июля, а 26 июля, как я уже говорил вам, день находки первой грамоты, и это традиционный в Новгороде праздник, каждый год отмечаемый, причем уже не только экспедицией, а всем городом Новгородом. Праздник Бересты, и если грамоту находят в этот день, то это уже совершенно немыслимое везение, ее приносят, разбирают… Так вот, грамота была доставлена в Новгород из Старой Руссы. А Старая Русса – это такой, так сказать, филиал Новгородской экспедиции, их находки привозят в Новгород и вообще все находки и грамоты привозят в Новгород, потому что это вещь очень деликатная, разворачивание и чтение грамоты, просто так на месте делать это ни в коем случае нельзя, это опасно для грамоты… Целый драматический момент, когда она погружается в горячую воду для того, чтобы приобрести эластичность. И все хотят ее быстрее развернуть, разворачивать раньше времени запрещается, в течение этого часа кипят страсти, ну это все совершенно понятно. Так вот, привезли грамоту из Старой Руссы в момент, когда 26 июля, естественно, происходит Праздник Бересты, полностью вся экспедиция в сборе. Чем она занимается? Она, естественно, сидит за праздничными столами и отмечает, так, как и положено на Руси отмечать праздничные события. И вот грамоту эту приносят, и действительно ее удается начерно разобрать в течение примерно часа и все еще люди за столами, когда мне выпадает честь прочесть то, что мы успели понять в этой грамоте. И с такого помоста читаю текст, в котором сказано: «Я послал тебе 6 бочек вина». Так что вот, бывают такие замечательные… Ну, не всегда, правда, бывают везение такое.

Сейчас слушаю его же лекцию про «Слово о полку Игореве». Правда, я знаю, каким выводом она закончится. =) Я читала статью Зализняка в «Докладах РАН», посвящённую вопросу подлинности «Слова».

@темы: Береста, Цитаты

---

Пытаюсь...

читать "Going Postal" в оригинале.

Несколько мест в сравнении с переводом.

1. Мойст думает о положении, в которое его поставил Ветинари:

Что же надо быть за человеком, чтобы поставить осужденного преступника во главе целого отдела городского правительства? Не говоря уже о, скажем, рядовом избирателе.

На самом деле:

What kind of man would put a known criminal in charge of a major branch of government? Apart from, say, the average voter.

Что-то вроде «Да кто же поставит известного преступника на важный государственный пост? Не считая, конечно, рядового избирателя».

Это типа шутка такая, угу. В Ужостралии, например, всех политиков сразу после выборов отправляют в тюрьму. Для экономии времени.

2. Последний аргумент Мойста после «обвинительной речи» мистера Помпы:

— Я за все расплатился. Меня чуть не повесили, черт возьми!

— Да. Но Даже Сейчас Вы продолжаете Думать О Бегстве, Или О Том, Как Обернуть Ситуацию Себе На Пользу.

На самом деле:

— I'm paying for all that! I was nearly hanged, godsdammit!

— Yes. But Even Now You Harbour Thoughts Of Escape, Of Somehow Turning The Situation To Your Advantage.

Не то грамматическое время. «Я расплачиваюсь за это!», что куда логичнее, учитывая, что Липвиг только начал работу на Почтамте — и ему совсем недавно стало известно, что работа эта смертельно опасна. «Почти повешение» — это так, лёгкий штришок на фоне.

И возражение Помпы в таком контексте становится куда уместнее.

3. Ах, Губвиг. Вы так ничего и не поняли. Мистеру Помпе нельзя приказать самоуничтожиться. Я предполагал, что вы, наконец, додумаетесь до этого. Если еще раз повторите этот приказ, будут предприняты карательные действия.

Ah, Lipwig. Despite everything, you do not pay attention. Mr Pump cannot be instructed to destroy himself. I would have thought you at least could have worked this out. If you instruct him to do so again, punitive action will be taken.

Тут скорее «Вы всё так же невнимательны. Мистеру Помпе нельзя приказать самоуничтожиться. Я бы предположил, что вы хотя бы самостоятельно додумаетесь до этого».

И, честно говоря, от междометия «ах» в речи Патриция меня берёт дикий когнитивный диссонанс, но я сама не могу подобрать подходящего аналога.

4. Он позволил разгореться золотому сиянию. Он обманул их, даже в этом. Но была и светлая сторона: он мог продолжать, он не мог остановиться. Все что ему оставалось, это напоминать себе каждые несколько месяцев, что он может бросить все в любой момент. Он мог, но никогда не сделает этого.

На самом деле:

He let the golden glow rise. He'd fooled them all, even here. But the good bit was that he could go on doing it; he didn't have to stop. All he had to do was remind himself, every few months, that he could quit any time. Provided he knew he could, he'd never have to.

Небольшая путаница в модальных глаголах, и душевное состояние персонажа отчётливо «сдвигается в сторону».

Он дал разгореться золотому сиянию. Он всех их обманул, даже в этом. Но зато он мог продолжать, он мог не останавливаться. Всё, что нужно было — напоминать себе, каждые несколько месяцев, что он может бросить все в любой момент. И если он будет знать, что может это сделать, ему никогда не придётся делать этого.

Акцент не на «внешней силе», заставляющей Мойста остаться, а на его потребности сознавать, что у него есть свободный выбор. Что он не просто молоток или пешка в руках лорда Ветинари, и что он делает то, что хочет делать.

5. И примеры добавления/опускания нюансов:

Он никогда не опускался до того, чтобы бить кого-нибудь по голове. Он даже дверь ни разу не выламывал. Ну да, иногда вскрывал замки, но потом всегда аккуратно запирал их за собой. Помимо всех этих конфискаций, неожиданных разорений и внезапных банкротств, что он, в сущности, сделал действительно плохого? Он просто менял местами числа.

He'd never so much as tapped someone on the head. He’d never even broken down a door. He had picked locks on occasion, but he’d always locked them again behind him. Apart from all those repossessions, bankruptcies and sudden insolvencies, what had he actually done that was bad, as such? He’d only been moving numbers around.

«Не опускался до» добавлено переводчиком. Мойст рассматривает свои действия по отношению к границе «действительно плохого», а не по линии «высокий-низкий».

Когда люди смотрят на тебя, как на грязь под ногами, это одно дело, но странно было, когда так смотрела сама грязь.

People looking at you as though you were less than the dust beneath their feet was one thing, but it was strangely unpleasant when even the dust did that too.

«Странно неприятно», вообще-то.

@темы: Пратчетт, Переводы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра