понедельник, 27 апреля 2009
Rincewind is not Terry Pratchett's favourite character because he is simply a slapstick character who runs away from things and has no 'depth'. Pratchett has written the Rincewind novels due to fan demand.
Угу. Я говорила, что у меня плебейско-мещанские вкусы? Точнее, сколько именно раз я говорила это за последние полгода?
И Ринсвинд ведь не "просто убегает", он возвёл умение убегать "в ранг чистого искусства".
Я бегу, следовательно, я существую; а точнее, я бегу, следовательно, если мне хоть немножко повезет, я по-прежнему буду существовать.Самый трусливый (или обладающий самым развитым чувством самосохранения) волшебник на Диске, как неизменно пишут в аннотациях и биографических статьях.
Отрывок из "Посоха и шляпы"– Что будет? – спросил Ринсвинд.
– Ему не победить этот посох, – хрипло ответил Хакардли. – Они принадлежат друг другу. И одинаково могущественны. Мальчик обладает силой, но посох знает, как направлять ее.
– То есть они уничтожат друг дружку?
– Надеюсь.
Исходящее от места битвы адское сияние скрывало сражение от посторонних глаз. Пол задрожал.
– Они призывают себе на помощь магию, – заметил Хакардли. – Нам лучше убираться из башни.
– Почему?
– Мне кажется, она скоро исчезнет.
И действительно, белые плитки, окружающие сияющий столб, приняли такой вид, словно собрались вот-вот расползтись и исчезнуть. Ринсвинд замялся.
– А разве мы ему не поможем?
Хакардли внимательно посмотрел на Ринсвинда, после чего перевел взгляд на переливающуюся всеми цветами радуги живую картину. Его рот пару раз открылся и закрылся.
– Увы… – пожал плечами он.
– Да, но ему нужно всего лишь чуть-чуть помочь, ты же видел, на что похожа эта штука…
– Увы…
– А вам он помогал. – Ринсвинд повернулся к остальным волшебникам, которые торопливо разбегались кто куда. – Всем вам. Он осуществил все ваши желания…
– И может быть, мы никогда не простим его за это, – отозвался Хакардли. Ринсвинд застонал.
– Но вы только представьте, что останется, когда эта битва закончится? Что останется?
Хакардли опустил глаза.
– Увы… – повторил он.
Октариновый свет стал ярче и почернел по краям. Однако это был не тот черный цвет, который есть всего лишь противоположность белого. Это была зернистая, изменчивая чернота, которая сияет по ту сторону ослепительного света и которой нечего делать в любой приличной реальности.
Ринсвинд в нерешительности заплясал на месте. Его ступни, ноги, чувства и невероятно хорошо развитый инстинкт самосохранения довели нервную систему до такого состояния, что она готова была взорваться. Но тут его совесть наконец добилась своего.
Он прыгнул в огонь и схватил посох.И ещёРинсвинд вздохнул. Жаль, что с ним нет его верной шляпы. Что ж, придется обойтись без нее.
– Ну ладно, – сказал он. – Когда я закричу, ты беги к свету, понял? Не оглядывайся и ничего не предпринимай. Что бы ни случилось.
– Что бы ни случилось? – неуверенно переспросил Койн.
– Точно. – Волшебник мужественно выдавил из себя слабую улыбку. – И что бы ты ни услышал. - Увидев, что рот Койна округлился от ужаса, Ринсвинд почувствовал смутное облегчение.
– А потом, – продолжил он, – когда ты вернешься на ту сторону…
– Да, что мне там делать?
– Не знаю, – поколебавшись, признался Ринсвинд. – Все, что сможешь. Прибегай к какой угодно магии. Только останови их. И… гм…
– Да?
Ринсвинд взглянул на Тварь, которая по-прежнему неотрывно смотрела на свет.
– Если это… ну… если что-нибудь получится, понимаешь, и все в конце концов будет хорошо, я хотел бы, чтобы ты вроде как рассказал людям, что я как бы здесь остался. Может, они смогут вроде бы отметить это где-нибудь. Конечно, на памятник я не напрашиваюсь, но… По-моему, тебе нужно высморкаться.
Койн высморкался в подол своего балахона и торжественно пожал Ринсвинду руку.
– Если ты когда-либо… – заговорил он, – в смысле, ты первый… это было замечательно… видишь ли, я никогда по-настоящему… – Его голос затих. – Я просто хотел, чтобы ты это знал, – наконец завершил он.
– Я должен был еще что-то тебе сказать. – Ринсвинд выпустил его руку, какое-то время озадаченно молчал, но потом все-таки вспомнил. – Ах да. Тебе необходимо помнить, кто ты есть на самом деле. Это очень важно. Нельзя позволять другим людям или вещам решать за тебя, понимаешь. Они вечно что-то напутают.
– Я постараюсь не забыть твои слова, – пообещал Койн.
– Это очень важно, – повторил Ринсвинд себе под нос. – А теперь, думаю, тебе лучше бежать.
Он подкрался к Твари поближе. Данную особь отличали цыплячьи ноги, но большая часть ее туловища была – к счастью – спрятана под чем-то похожим на сложенные крылья.
Он подумал, что пришло время произнести несколько последних слов. То, что он сейчас скажет, скорее всего, будет очень важно. Эти слова люди будут вспоминать, передавать друг другу, а может, даже высекут на гранитных плитах.
Так что в них не должно быть слишком много вычурных букв.
– Как бы мне хотелось оказаться сейчас подальше отсюда… – пробормотал он, взвесил носок в руке, пару раз крутанул его и врезал Твари по тому, что заменяло ей коленную чашечку.
Тварь пронзительно взвизгнула и лихорадочно завертелась, с треском раскрывая крылья. Ее голова, похожая на голову стервятника, сделал неуверенный выпад в сторону Ринсвинда и схлопотала еще один удар взлетающим вверх носком.
Волшебник, увидев, что Тварь, зашатавшись, отступила, загнанно оглянулся по сторонам и заметил, что Койн все еще стоит там, где он его оставил. К ужасу волшебника, мальчик шагнул вперед, инстинктивно поднимая руки, чтобы пустить в ход магию, которая здесь погубит их обоих.
– Беги, болван! – крикнул Ринсвинд.
@темы:
Рассуждения,
Пратчетт,
Цитаты