Вам нравится моя откровенность?
среда, 28 декабря 2011
Ты же, мил человек, не будь Гренделем...
Да, я побывала на выставке Караваджо. Где обещанные очереди? В пятницу, в половине первого в кассу не стояло ни одного человека. В Эрмитаже такого не бывает вообще никогда, даже при нескольких кассах всё равно, хоть небольшой хвост, да торчит наружу.
На полу были нарисованы стрелочки, куда идти, но я заметила их только потом. Поднялась, следуя указателям, на второй этаж, увидела плакаты выставки Блейка и направилась было туда, но меня окликнула дежурная со словами «Караваджо налево!». У меня, что, на лбу было написано, что мне нужен именно Караваджо? Я всё равно хотела и на Блейка сходить... но решила не спорить и повернуть налево.
Толкучка на выставке определённая была, но не столь сильная, как на Прадо в Эрмитаже — и большая её часть возникала из-за крупной экскурсии.
Меня ждал приятный сюрприз — я почему-то думала, что «Обращение Савла» уже увезли, ан нет. Кто более-менее знаком с моими личными тараканами, поймёт, почему я выделила именно эту картину.
Личное
Потом пошла на выставку Блейка. Вообще, посещение музеев сразу с вокзала — это отдельное удовольствие, состоящее в том, что усталость одного рода плавно переходит в усталость другого. На иллюстрациях к "Божественной комедии" меня настигло состояние "Помирать, так с музыкой" (когда все отрицательные физические ощущения как бы сливаются в одно — в Третьяковке у меня такое было на картинах Сурикова), в котором иногда возникают интересные эффекты восприятия. Отдельно запомнились Вергилий и Дант на лестнице и иллюстрация к кругу самоубийц — именно так я когда-то себе и представляла эту сцену! А ещё «Сизиф» — сам по себе и по совпадению мыслей.
В соседнем зале мне понравились только две картины Россетти (одна — «Beata Beatrix»). Детский примитивизм "Падения Люцифера" и всякие цветные пятна меня не впечатлили. Ну, «Винный пресс» ещё хорош.
А ещё там была «Аллегория надежды» Дж. Ф. Уоттса, про которую Честертон писал следующее.
По экрану вверху показывали какой-то спектакль из жизни Блейка, на другом экране можно было читать книгу стихов Блейка «Песни невинности и песни опыта». Разумеется, я первым делом нашла «The Fly».
Then am I
A happy fly,
If I live
Or if I die.
В издании «Овода», которое я читала в отрочестве, кажется, не упоминалось, откуда были взяты последние строчки его прощального письма....
К залу, где экспонировались собственно работы Блейка, я уже перестала что-либо воспринимать вообще. Хотя просмотрела все, для порядка.
Потом на первом этаже посмотрела вторую половину фильма про Караваджо, фильм про Блейка, первую половину фильма про Караваджо и отправилась в гардероб.
А если в общем... «неотвязную скуку» мне Москва разогнала (особенно пратчеттовский офф), но состояние теперь какое-то смутное. Я ещё там ухитрилась простудиться — горло уже не болит, а вот насморк не проходит.
На полу были нарисованы стрелочки, куда идти, но я заметила их только потом. Поднялась, следуя указателям, на второй этаж, увидела плакаты выставки Блейка и направилась было туда, но меня окликнула дежурная со словами «Караваджо налево!». У меня, что, на лбу было написано, что мне нужен именно Караваджо? Я всё равно хотела и на Блейка сходить... но решила не спорить и повернуть налево.
Толкучка на выставке определённая была, но не столь сильная, как на Прадо в Эрмитаже — и большая её часть возникала из-за крупной экскурсии.
Меня ждал приятный сюрприз — я почему-то думала, что «Обращение Савла» уже увезли, ан нет. Кто более-менее знаком с моими личными тараканами, поймёт, почему я выделила именно эту картину.
Личное
Потом пошла на выставку Блейка. Вообще, посещение музеев сразу с вокзала — это отдельное удовольствие, состоящее в том, что усталость одного рода плавно переходит в усталость другого. На иллюстрациях к "Божественной комедии" меня настигло состояние "Помирать, так с музыкой" (когда все отрицательные физические ощущения как бы сливаются в одно — в Третьяковке у меня такое было на картинах Сурикова), в котором иногда возникают интересные эффекты восприятия. Отдельно запомнились Вергилий и Дант на лестнице и иллюстрация к кругу самоубийц — именно так я когда-то себе и представляла эту сцену! А ещё «Сизиф» — сам по себе и по совпадению мыслей.
В соседнем зале мне понравились только две картины Россетти (одна — «Beata Beatrix»). Детский примитивизм "Падения Люцифера" и всякие цветные пятна меня не впечатлили. Ну, «Винный пресс» ещё хорош.
А ещё там была «Аллегория надежды» Дж. Ф. Уоттса, про которую Честертон писал следующее.
По экрану вверху показывали какой-то спектакль из жизни Блейка, на другом экране можно было читать книгу стихов Блейка «Песни невинности и песни опыта». Разумеется, я первым делом нашла «The Fly».
Then am I
A happy fly,
If I live
Or if I die.
В издании «Овода», которое я читала в отрочестве, кажется, не упоминалось, откуда были взяты последние строчки его прощального письма....
К залу, где экспонировались собственно работы Блейка, я уже перестала что-либо воспринимать вообще. Хотя просмотрела все, для порядка.
Потом на первом этаже посмотрела вторую половину фильма про Караваджо, фильм про Блейка, первую половину фильма про Караваджо и отправилась в гардероб.
А если в общем... «неотвязную скуку» мне Москва разогнала (особенно пратчеттовский офф), но состояние теперь какое-то смутное. Я ещё там ухитрилась простудиться — горло уже не болит, а вот насморк не проходит.
Комментарии
-
-
28.12.2011 в 20:33-
-
29.12.2011 в 04:15Я думаю, не волю, а что-то иное. Человек со сломанной волей, по мне, не сделает потом столько сколько сделал
этот электровеник со скверным характеромапостол Павел.-
-
27.01.2012 в 23:22Мне кажется, что ломают не столько волю, сколько внутренний стержень человека, его опорный столб. "Сожги то, чему поклонялся, поклонись тому, что сжигал". Жутко это.