Ты же, мил человек, не будь Гренделем...
Мини по новому французскому зорросериалу. Моя любимая «постканонная рефлексия», моё любимое «АУ, выворачивающее обратно к канону».
Ну, и прям вопиющее «У кого украла?» (с), в виде наглого заимствования концепта из нежно мной любимого рассказа классика.
Но уж больно хорошо оно легло на канонный финал... и Зорро действительно часто говорит шёпотом, по причинам чисто практического свойства!
Название: Шёпот
Канон: «Зорро» (Франция, 2024)
Размер: мини, 1700 слов
Пейринг/Персонажи: Диего де ла Вега, Габриэлла, Накай, Зорро
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: альтернативная концовка сериала
Предупреждения: спойлеры к сериалу, аллюзия к классическому произведению
читать дальшеДон Диего радушно приветствовал супругу, вышедшую завтракать к накрытому столу.
— Доброе утро, дорогая. А где же Накай? — он позволил закрасться в вопрос нотке недовольства.
— На строительстве дворца. Очень занят сейчас. — Габриэлла отвечала как-то кратко и сухо.
— Что ж, я весьма рад, — приятно удивлённый, заметил дон Диего. — Рад найти в сыне то понимание и сочувствие моим планам, которых не нахожу в супруге, — с оттенком мягкого упрёка добавил он.
— Прости, дорогой, я очень проголодалась, — Габриэлла села за стол и подняла крышку с блюда.
Дон Диего сидел у постели Габриэллы и не отрываясь смотрел на неё. На изжелта-бледное лицо с сомкнутыми веками, на беспомощно откинутую руку... Он не знал, сколько времени прошло, пока он наконец не услышал поблизости тихие шаги.
Он обернулся. Накай. Мальчик взял стул, придвинул к постели, сел рядом. Спросил «Как сеньора?», не глядя на дона Диего.
— Клинок задел лёгкое, но неглубоко. Она потеряла много крови... она должна поправиться. — В его словах не было убеждённости. Не было веры, не было надежды... не было ничего.
— Сеньора Габриэлла — Зорро? — бесстрастно спросил Накай. С той бесстрастностью, которую напрасно считают общей чертой его народа.
— Да. — Какой смысл отрицать очевидное, если её рана говорит сама за себя?
— А вы были тем, первым Зорро? — так же спросил Накай.
— Да, — признал дон Диего, сам не зная, что именно сейчас признает: заслугу или вину, доблесть или преступление... Он тоже не глядел на Накая. — Я хотел сказать об этом на площади, но мне не дали.
— Как странно, — отозвался Накай.
— Что именно?
— Всё. То, что вы двое... что я выбирал между вами. Как она. Наверно, это выглядело смешно.
Дон Диего кашлянул.
— Вовсе нет. Я был тронут... как Диего, хочу я сказать. Хоть кому-то дон Диего нравился больше Зорро, ведь так?
Накай кивнул:
— Да. Пока вы не начали строить дворец.
Прямой удар, от которого не увернешься. Слова, которым не возразишь. Дон Диего и не собирался, однако вдруг ему вспомнилось.
— Но Габриэлла ведь говорила... ты участвовал в строительстве дворца?
— Я работал на стройке. Носил воду, песок. Объяснял людям, что Зорро непременно их спасёт. Они сердились и прогоняли меня.
— Прогоняли... из-за меня? Из-за того, что ты жил в моём доме?..
— Не только. Они не верили, что Зорро придёт. А отец... он, видно, услышал меня. И решил стать Зорро сам. — В голосе Накая прозвучала нотка вызова.
Дон Диего помолчал. Но на всю жизнь не отмолчишься.
— Накай, я никогда не позволил бы казнить твоего отца, — сказал он и сам ощутил, как беспомощно-легковесны эти слова, как звонко-пусты и фальшиво-блестящи. Как и всё, что он говорил... за сколько прошедших месяцев? Что значили эти слова в сравнении с одним взмахом клинка, которым примчавшийся на помощь Зорро перерубил верёвку?
Он посмотрел на Габриэллу, потом с усилием перевёл взгляд на Накая.
— Ты мне не веришь?
Накай пожал плечами.
— Я не понимаю. Если вы Зорро, то почему вы... — он употребил «множественное вы», относящееся к нескольким людям, — делали всё это?
Дон Диего прикрыл глаза. Он сам сейчас думал о том же: вспоминая Габриэллу, пришедшую спасать отца Накая, знавшую, что это ловушка, что её подстерегают солдаты... ведь когда-то и он был таким же? Давным-давно, тридцать лет назад? Готовым прийти на помощь всем несправедливо обиженным, всем нуждающимся в помощи, готовым рисковать собой, готовым жертвовать ради этого жизнью? Своей.
Когда же он понял, что жертвовать другими приятней и легче? Когда решил, что имеет на это право, — и почему он так решил?
Потому что сознание своей правоты отравляет вернее, чем стремление к славе, и развращает глубже, чем власть. А когда эти три силы сходятся вместе... но как объяснить это Накаю? И что это объяснит — и как оправдает, его или его поступки?
— Я... хотел как лучше. — Ещё один мыльный пузырь взлетел на воздух, переливаясь радужными боками. Для кого он хотел как лучше? Для Габриэллы, для Накая, для людей, работавших на строительстве дворца под кнутами? — Я хотел... — Он замолчал. Молчание окутало их, встало стеной между ними и раненой на постели. И когда оно стало невыносимым, он сказал единственное, что мог ответить на вопрос Накая: — Спроси у Габриэллы, когда она поправится.
— Что это? Что это такое?! — Габриэлла возмущённо трясла найденным на столе письмом. — Посмотри, Накай! — Она сунула листок ему. Накай прочёл вслух короткое послание, почти бегло: "Прощай-те. Так бу-дет луч-ше для всех". Он не повёл и бровью — и ничего не сказал.
— Опять взялся за свои штучки?! Я уже сыта ими по горло! Я-то надеялась, что он наконец-то... Ну, я ему покажу!
— Отправитесь его искать, сеньора? — понимающе спросил Накай.
— Ни за что! Никогда! Решил уйти, пусть уходит! Я видеть его не желаю, после такого! — Габриэлла метнулась к двери. — Бернардо, седлай коня!
Накай вздохнул.
Дверь рыбацкого домика хлопнула, и дон Диего обернулся.
— Габриэлла? — удивлённо вырвалось у него. — Я думал, это Накай, — пояснил он.
— Накай сказал, что уже наездился сюда, — сухо заметила она. — Но согласился показать мне дорогу.
— Ты очень сердишься?
— А ты как думаешь?
Дон Диего развёл руками.
— У тебя есть на то причины. Были тогда и есть сейчас. Я действительно вёл себя как негодяй, и не только по отношению к тебе. Я не заслужил... того, что было у меня там. — Он показал в сторону Лос-Анхелеса.
Его покаянные слова не смягчили Габриэллу.
— Ты бы мог сказать об этом там, прежде чем уходить! Мог бы поговорить с теми, кому так якобы будет лучше! С горожанами, с Накаем... да хотя бы со мной!
Диего покачал головой.
— Я знал, что если повидаюсь с тобой, то не смогу уйти.
— Да?!
— Да.
— И что теперь? Ты собой доволен? Ты сделал то, что хотел, твоя душа спокойна?
— Габриэлла...
— Молчи! Ты остался таким же, каким был всегда! Лучше всего ты умеешь сбегать! Конечно, ведь это проще! Не извиниться, не попытаться что-то исправить, просто взять и уйти!
— Габриэлла, мне пришлось...
— Что значит «пришлось»? Тебе явился ангел с огненным мечом, который во искупление твоих грехов велел оставить пуэбло? Так бы и сказал тогда!
— Да ты бы не поверила! — закричал Диего в ответ.
— Чему? — уже тише спросила Габриелла.
Диего не отвечал. Она непонимающе нахмурилась.
— Ангел с огненным мечом? Серьёзно?
— В каком-то смысле, — усмехнулся дон Диего. — Чёрный ангел. Зорро.
— Что значит «Зорро»? — недоуменно переспросила Габриэлла.
— Я же говорил, что ты не поверишь.
— Нет, подожди, — Габриэлла говорила медленно и внятно. — Какой ещё Зорро? Зорро — это ты. Зорро — это я. И ещё отец Накая.
— Это был не отец Накая, — усмехнулся дон Диего. — И не ты. Тебя бы я узнал и под маской... теперь. Это какой-то незнакомый Зорро.
Габриэлла покачала головой.
— Ты говоришь серьёзно? Ты действительно видел Зорро? — В её глазах читалось беспокойство. — Ты хорошо себя чувствовал? Не выпил лишнего?
— Вот потому я тебе и не говорил. Нет, я не был пьян и не сошёл с ума. В тот вечер, по крайней мере. Я и раньше видел... тех, кого видеть не мог.
— То есть ты и раньше страдал галлюцинациями?
— Зорро не был галлюцинацией, — обойдя заданный вопрос, возразил дон Диего. — Его рапира была материальна, и даже очень. — Он потёр горло.
— Вы что, дрались с ним?
— Так, немного.
Зорро обезоружил его за считанные минуты — так, будто их поединок был детской игрой. В его движениях не чувствовалось ни напряжения, ни азарта, ни злости, ни насмешки, казалось, он делает будничную и необходимую работу.
Стоило рапире Диего коснуться пола, как Зорро прижал свой клинок к его горлу.
— Вы хотите убить меня? — поинтересовался дон Диего.
— Почему бы нет? — Зорро, как и прежде, говорил тихим, шипящим шёпотом. — Вы можете привести мне хоть одну причину?
— Потому что насилие ничего не решает?
Зорро рассмеялся, и тоже шёпотом, как ни странно было подобное сочетание.
— Остроумная шутка, — заметил он. — Особенно в ваших устах.
Но клинок он не сдвинул, ни к себе, ни от себя.
— Тогда ради Габриэллы? — попробовал ещё раз дон Диего.
Зорро слегка склонил голову набок.
— И у вас хватает наглости... — тоном любопытного наблюдателя заметил он.
— А что?
Зорро усмехнулся и убрал клинок.
— Что ж, тогда живите. И слушайте меня, — в его шёпоте появились свистящие нотки. — Вы завтра же навсегда покинете этот пуэбло. Потому что если вы этого не сделаете, я публично отхожу вас кнутом на городской площади.
— Да как вы смеете?.. — не веря своим ушам, возмутился дон Диего. Он ожидал, что Зорро снова рассмеётся или скажет что-то презрительное, но он ответил грустно и проникновенно:
— Будь у вас хоть капля совести, сеньор алькальд, вы бы ушли сами. А коли совести нет, приходится так.
Он не сказал больше ни слова, убрал рапиру в ножны и неслышной тенью исчез в дверном проёме.
А дон Диего остался стоять, переполненный чувствами, которые требовали выхода. Он схватил вазу с прикроватного столика и запустил ею в стену. Звон мейсенского фарфора мелодично отозвался ему в ответ.
— Какого чёрта?! — заорал он вслед ушедшему Зорро. — Чего вы ко мне привязались? Что, здесь хуже меня людей нет?! Дона Эммануэля навестите!
Он сел на кровать и, тяжело дыша, обхватил руками голову.
— И никуда я не уйду! — снова крикнул он. — Не подумаю даже! Это насилие над личностью! Это произвол! Я сам решу, что мне делать!
Он вскочил с кровати, подошёл к шкафу и резкими, досадливыми движениями начал выбрасывать оттуда вещи.
— И что же тебе сказал Зорро? — недоверчиво спросила Габриэлла.
— Долго пересказывать, — неохотно проговорил дон Диего. — Что я опозорил его доброе имя, что я бесстыжий лицемер... всё в таком духе. А потом велел уходить.
— И ты его послушал?
Дон Диего развёл руками.
— Я не знал, что ему возразить. И сейчас не знаю. Странно, он говорит шёпотом — чтобы не узнали голос, возможно, — но этот шёпот ввинчивается в голову. Он твердит мне, что я испортил всё хорошее, к чему прикасался, подвел всех, кто мне доверился, заставил страдать всех, кто от меня зависел. Это невыносимо, — он сжал ладонями виски.
— И ты решил убежать от него, — в голосе Габриэллы больше не было ни злости, ни осуждения.
— Я не думал, что ты придёшь. Я действительно думал, что без меня всем будет... если не лучше, то и не хуже.
— Есть очень простой способ это проверить, — Габриэлла поглядела мужу прямо в глаза. — Вернуться.
— Добрые граждане Рейна де лос Анхелес! Я хочу сказать вам, что был горд и счастлив, когда стал алькальдом нашего города. Хочу извиниться за то, что не оправдал вашего доверия. — Он выдержал паузу. Если он и ждал возражений от собравшихся на площади, то напрасно. — Хочу сообщить, что ухожу в отставку. У нового Лос-Анхелеса будет новый алькальд, которого вы выберете сами. Хоть я мог бы указать подходящую кандидатуру прямо сейчас. — Улыбнувшись, он посмотрел куда-то в толпу. — Но главное, что в Лос-Анхелесе никогда больше не будут тиранить людей. Да здравствует свобода!
Кто-то в толпе начал аплодировать, кажется, Габриэлла. Хлопки подхватили, но их тут же перекрыл крик: «Смотрите!»
Из-за угла на вороном коне вылетел чёрный всадник в маске. Он резко остановился напротив дона Диего и наклонился к нему. Издалека могло показаться, что он целует бывшего алькальда, но на самом деле он что-то ему шепнул.
И поскакал дальше, на прощание подняв коня на дыбы и помахав добрым людям рукой.
И статья «Зорроистории: их форматы, разновидности и взаимосвязи». Архив на 35 Мб, внутри формат doc с кучей картинок.
Ну, и прям вопиющее «У кого украла?» (с), в виде наглого заимствования концепта из нежно мной любимого рассказа классика.
Но уж больно хорошо оно легло на канонный финал... и Зорро действительно часто говорит шёпотом, по причинам чисто практического свойства! Название: Шёпот
Канон: «Зорро» (Франция, 2024)
Размер: мини, 1700 слов
Пейринг/Персонажи: Диего де ла Вега, Габриэлла, Накай, Зорро
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: альтернативная концовка сериала
Предупреждения: спойлеры к сериалу, аллюзия к классическому произведению
читать дальшеДон Диего радушно приветствовал супругу, вышедшую завтракать к накрытому столу.
— Доброе утро, дорогая. А где же Накай? — он позволил закрасться в вопрос нотке недовольства.
— На строительстве дворца. Очень занят сейчас. — Габриэлла отвечала как-то кратко и сухо.
— Что ж, я весьма рад, — приятно удивлённый, заметил дон Диего. — Рад найти в сыне то понимание и сочувствие моим планам, которых не нахожу в супруге, — с оттенком мягкого упрёка добавил он.
— Прости, дорогой, я очень проголодалась, — Габриэлла села за стол и подняла крышку с блюда.
***
Дон Диего сидел у постели Габриэллы и не отрываясь смотрел на неё. На изжелта-бледное лицо с сомкнутыми веками, на беспомощно откинутую руку... Он не знал, сколько времени прошло, пока он наконец не услышал поблизости тихие шаги.
Он обернулся. Накай. Мальчик взял стул, придвинул к постели, сел рядом. Спросил «Как сеньора?», не глядя на дона Диего.
— Клинок задел лёгкое, но неглубоко. Она потеряла много крови... она должна поправиться. — В его словах не было убеждённости. Не было веры, не было надежды... не было ничего.
— Сеньора Габриэлла — Зорро? — бесстрастно спросил Накай. С той бесстрастностью, которую напрасно считают общей чертой его народа.
— Да. — Какой смысл отрицать очевидное, если её рана говорит сама за себя?
— А вы были тем, первым Зорро? — так же спросил Накай.
— Да, — признал дон Диего, сам не зная, что именно сейчас признает: заслугу или вину, доблесть или преступление... Он тоже не глядел на Накая. — Я хотел сказать об этом на площади, но мне не дали.
— Как странно, — отозвался Накай.
— Что именно?
— Всё. То, что вы двое... что я выбирал между вами. Как она. Наверно, это выглядело смешно.
Дон Диего кашлянул.
— Вовсе нет. Я был тронут... как Диего, хочу я сказать. Хоть кому-то дон Диего нравился больше Зорро, ведь так?
Накай кивнул:
— Да. Пока вы не начали строить дворец.
Прямой удар, от которого не увернешься. Слова, которым не возразишь. Дон Диего и не собирался, однако вдруг ему вспомнилось.
— Но Габриэлла ведь говорила... ты участвовал в строительстве дворца?
— Я работал на стройке. Носил воду, песок. Объяснял людям, что Зорро непременно их спасёт. Они сердились и прогоняли меня.
— Прогоняли... из-за меня? Из-за того, что ты жил в моём доме?..
— Не только. Они не верили, что Зорро придёт. А отец... он, видно, услышал меня. И решил стать Зорро сам. — В голосе Накая прозвучала нотка вызова.
Дон Диего помолчал. Но на всю жизнь не отмолчишься.
— Накай, я никогда не позволил бы казнить твоего отца, — сказал он и сам ощутил, как беспомощно-легковесны эти слова, как звонко-пусты и фальшиво-блестящи. Как и всё, что он говорил... за сколько прошедших месяцев? Что значили эти слова в сравнении с одним взмахом клинка, которым примчавшийся на помощь Зорро перерубил верёвку?
Он посмотрел на Габриэллу, потом с усилием перевёл взгляд на Накая.
— Ты мне не веришь?
Накай пожал плечами.
— Я не понимаю. Если вы Зорро, то почему вы... — он употребил «множественное вы», относящееся к нескольким людям, — делали всё это?
Дон Диего прикрыл глаза. Он сам сейчас думал о том же: вспоминая Габриэллу, пришедшую спасать отца Накая, знавшую, что это ловушка, что её подстерегают солдаты... ведь когда-то и он был таким же? Давным-давно, тридцать лет назад? Готовым прийти на помощь всем несправедливо обиженным, всем нуждающимся в помощи, готовым рисковать собой, готовым жертвовать ради этого жизнью? Своей.
Когда же он понял, что жертвовать другими приятней и легче? Когда решил, что имеет на это право, — и почему он так решил?
Потому что сознание своей правоты отравляет вернее, чем стремление к славе, и развращает глубже, чем власть. А когда эти три силы сходятся вместе... но как объяснить это Накаю? И что это объяснит — и как оправдает, его или его поступки?
— Я... хотел как лучше. — Ещё один мыльный пузырь взлетел на воздух, переливаясь радужными боками. Для кого он хотел как лучше? Для Габриэллы, для Накая, для людей, работавших на строительстве дворца под кнутами? — Я хотел... — Он замолчал. Молчание окутало их, встало стеной между ними и раненой на постели. И когда оно стало невыносимым, он сказал единственное, что мог ответить на вопрос Накая: — Спроси у Габриэллы, когда она поправится.
***
— Что это? Что это такое?! — Габриэлла возмущённо трясла найденным на столе письмом. — Посмотри, Накай! — Она сунула листок ему. Накай прочёл вслух короткое послание, почти бегло: "Прощай-те. Так бу-дет луч-ше для всех". Он не повёл и бровью — и ничего не сказал.
— Опять взялся за свои штучки?! Я уже сыта ими по горло! Я-то надеялась, что он наконец-то... Ну, я ему покажу!
— Отправитесь его искать, сеньора? — понимающе спросил Накай.
— Ни за что! Никогда! Решил уйти, пусть уходит! Я видеть его не желаю, после такого! — Габриэлла метнулась к двери. — Бернардо, седлай коня!
Накай вздохнул.
***
Дверь рыбацкого домика хлопнула, и дон Диего обернулся.
— Габриэлла? — удивлённо вырвалось у него. — Я думал, это Накай, — пояснил он.
— Накай сказал, что уже наездился сюда, — сухо заметила она. — Но согласился показать мне дорогу.
— Ты очень сердишься?
— А ты как думаешь?
Дон Диего развёл руками.
— У тебя есть на то причины. Были тогда и есть сейчас. Я действительно вёл себя как негодяй, и не только по отношению к тебе. Я не заслужил... того, что было у меня там. — Он показал в сторону Лос-Анхелеса.
Его покаянные слова не смягчили Габриэллу.
— Ты бы мог сказать об этом там, прежде чем уходить! Мог бы поговорить с теми, кому так якобы будет лучше! С горожанами, с Накаем... да хотя бы со мной!
Диего покачал головой.
— Я знал, что если повидаюсь с тобой, то не смогу уйти.
— Да?!
— Да.
— И что теперь? Ты собой доволен? Ты сделал то, что хотел, твоя душа спокойна?
— Габриэлла...
— Молчи! Ты остался таким же, каким был всегда! Лучше всего ты умеешь сбегать! Конечно, ведь это проще! Не извиниться, не попытаться что-то исправить, просто взять и уйти!
— Габриэлла, мне пришлось...
— Что значит «пришлось»? Тебе явился ангел с огненным мечом, который во искупление твоих грехов велел оставить пуэбло? Так бы и сказал тогда!
— Да ты бы не поверила! — закричал Диего в ответ.
— Чему? — уже тише спросила Габриелла.
Диего не отвечал. Она непонимающе нахмурилась.
— Ангел с огненным мечом? Серьёзно?
— В каком-то смысле, — усмехнулся дон Диего. — Чёрный ангел. Зорро.
— Что значит «Зорро»? — недоуменно переспросила Габриэлла.
— Я же говорил, что ты не поверишь.
— Нет, подожди, — Габриэлла говорила медленно и внятно. — Какой ещё Зорро? Зорро — это ты. Зорро — это я. И ещё отец Накая.
— Это был не отец Накая, — усмехнулся дон Диего. — И не ты. Тебя бы я узнал и под маской... теперь. Это какой-то незнакомый Зорро.
Габриэлла покачала головой.
— Ты говоришь серьёзно? Ты действительно видел Зорро? — В её глазах читалось беспокойство. — Ты хорошо себя чувствовал? Не выпил лишнего?
— Вот потому я тебе и не говорил. Нет, я не был пьян и не сошёл с ума. В тот вечер, по крайней мере. Я и раньше видел... тех, кого видеть не мог.
— То есть ты и раньше страдал галлюцинациями?
— Зорро не был галлюцинацией, — обойдя заданный вопрос, возразил дон Диего. — Его рапира была материальна, и даже очень. — Он потёр горло.
— Вы что, дрались с ним?
— Так, немного.
***
Зорро обезоружил его за считанные минуты — так, будто их поединок был детской игрой. В его движениях не чувствовалось ни напряжения, ни азарта, ни злости, ни насмешки, казалось, он делает будничную и необходимую работу.
Стоило рапире Диего коснуться пола, как Зорро прижал свой клинок к его горлу.
— Вы хотите убить меня? — поинтересовался дон Диего.
— Почему бы нет? — Зорро, как и прежде, говорил тихим, шипящим шёпотом. — Вы можете привести мне хоть одну причину?
— Потому что насилие ничего не решает?
Зорро рассмеялся, и тоже шёпотом, как ни странно было подобное сочетание.
— Остроумная шутка, — заметил он. — Особенно в ваших устах.
Но клинок он не сдвинул, ни к себе, ни от себя.
— Тогда ради Габриэллы? — попробовал ещё раз дон Диего.
Зорро слегка склонил голову набок.
— И у вас хватает наглости... — тоном любопытного наблюдателя заметил он.
— А что?
Зорро усмехнулся и убрал клинок.
— Что ж, тогда живите. И слушайте меня, — в его шёпоте появились свистящие нотки. — Вы завтра же навсегда покинете этот пуэбло. Потому что если вы этого не сделаете, я публично отхожу вас кнутом на городской площади.
— Да как вы смеете?.. — не веря своим ушам, возмутился дон Диего. Он ожидал, что Зорро снова рассмеётся или скажет что-то презрительное, но он ответил грустно и проникновенно:
— Будь у вас хоть капля совести, сеньор алькальд, вы бы ушли сами. А коли совести нет, приходится так.
Он не сказал больше ни слова, убрал рапиру в ножны и неслышной тенью исчез в дверном проёме.
А дон Диего остался стоять, переполненный чувствами, которые требовали выхода. Он схватил вазу с прикроватного столика и запустил ею в стену. Звон мейсенского фарфора мелодично отозвался ему в ответ.
— Какого чёрта?! — заорал он вслед ушедшему Зорро. — Чего вы ко мне привязались? Что, здесь хуже меня людей нет?! Дона Эммануэля навестите!
Он сел на кровать и, тяжело дыша, обхватил руками голову.
— И никуда я не уйду! — снова крикнул он. — Не подумаю даже! Это насилие над личностью! Это произвол! Я сам решу, что мне делать!
Он вскочил с кровати, подошёл к шкафу и резкими, досадливыми движениями начал выбрасывать оттуда вещи.
***
— И что же тебе сказал Зорро? — недоверчиво спросила Габриэлла.
— Долго пересказывать, — неохотно проговорил дон Диего. — Что я опозорил его доброе имя, что я бесстыжий лицемер... всё в таком духе. А потом велел уходить.
— И ты его послушал?
Дон Диего развёл руками.
— Я не знал, что ему возразить. И сейчас не знаю. Странно, он говорит шёпотом — чтобы не узнали голос, возможно, — но этот шёпот ввинчивается в голову. Он твердит мне, что я испортил всё хорошее, к чему прикасался, подвел всех, кто мне доверился, заставил страдать всех, кто от меня зависел. Это невыносимо, — он сжал ладонями виски.
— И ты решил убежать от него, — в голосе Габриэллы больше не было ни злости, ни осуждения.
— Я не думал, что ты придёшь. Я действительно думал, что без меня всем будет... если не лучше, то и не хуже.
— Есть очень простой способ это проверить, — Габриэлла поглядела мужу прямо в глаза. — Вернуться.
***
— Добрые граждане Рейна де лос Анхелес! Я хочу сказать вам, что был горд и счастлив, когда стал алькальдом нашего города. Хочу извиниться за то, что не оправдал вашего доверия. — Он выдержал паузу. Если он и ждал возражений от собравшихся на площади, то напрасно. — Хочу сообщить, что ухожу в отставку. У нового Лос-Анхелеса будет новый алькальд, которого вы выберете сами. Хоть я мог бы указать подходящую кандидатуру прямо сейчас. — Улыбнувшись, он посмотрел куда-то в толпу. — Но главное, что в Лос-Анхелесе никогда больше не будут тиранить людей. Да здравствует свобода!
Кто-то в толпе начал аплодировать, кажется, Габриэлла. Хлопки подхватили, но их тут же перекрыл крик: «Смотрите!»
Из-за угла на вороном коне вылетел чёрный всадник в маске. Он резко остановился напротив дона Диего и наклонился к нему. Издалека могло показаться, что он целует бывшего алькальда, но на самом деле он что-то ему шепнул.
И поскакал дальше, на прощание подняв коня на дыбы и помахав добрым людям рукой.
И статья «Зорроистории: их форматы, разновидности и взаимосвязи». Архив на 35 Мб, внутри формат doc с кучей картинок.
Рассказать жене правду отказывается, потому что "пусть выберет сама". И нет, даже 17 лет раздельных спален не заставят меня поверить, что жена могла не узнать мужа в постели из-за надетой маски. Для полноты фантасмагории она (с подачи сержанта Гарсии) на какое-то время решает, что Зорро — Бернардо, когда, помимо всего прочего, у них совершенно разные комплекции! Но в целом очень доходчивая иллюстрация на тему "Целоваться с человеком под маской ещё туда-сюда, но перед сексом надо знакомиться".
