в сети в поисках интервью с Терри Пратчеттом.
читать дальшеИ обнаружила следующее:
"He's not my favourite character because it's hard to give him any depth. Rincewind is just the eternal 'reasonable' character. Therefore, he's a coward. He doesn't see the point in being kicked about. And he's surrounded by idiots and fools who often do want to get killed. And it occurs to one that he's probably decent under all. But, from my point of view, someone like Vimes or Granny Weatherwax is a far more interesting character. We can see far more going on inside their heads. They're more screwed up." (Interview by Steven H Silver April 2000.)
Попытка художественного (очень вольного) перевода:
Он не мой любимый герой, потому что ему трудно придать глубину. Ринсвинд просто «вечно разумный» персонаж. Поэтому он трус. Он не видит смысла в беспокойной жизни. А вокруг него полно дураков и безумцев, по своей охоте лезущих смерти в зубы. И можно заметить, что, несмотря на это, он, наверное, неплохой человек. Но, с моей точки зрения, персонажи вроде Ваймса и Матушки Ветровоск куда более интересны. В их головах происходит куда больше. В них больше сумасшедшинки.
Что ж, это куда лучше, чем когда-то прочитанное мной в Википедии "Rincewind is not Terry Pratchett's favourite character because he is simply a slapstick character who runs away from things and has no 'depth'. Pratchett has written the Rincewind novels due to fan demand". Особенно части относительно «fan demand».
Кстати, как оказалось, когда я полезла в ту статью проверить цитату — эти две фразы оттуда убрали. За отсутствием ссылки на источник.
А в интервью после выхода "Ночной стражи" на вопрос, значит ли "более серьёзная/мрачная" фаза, что книг с Ринсвиндом больше не будет, Пратчетт ответил, что Ринсвинд может быть весьма полезен как "viewpoint character". Т. е., не как личность, интересная сама по себе, а как средство увидеть окружающий мир под определенным (достаточно специфическим) углом.
И надо отметить, что эта роль весьма непосредственно отражается на "характере" (в общем смысле) Ринсвинда. Дело даже не в том, что временами он бывает неправдоподобно наивен/невежественен, а временами слишком умён — или, точнее, умён в "неподходящей" области. Наиболее ярким примером последнего, пожалуй, является вторая "Наука Плоского Мира", где Ринсвинд порой просто служит "рупором автора", высказывая мысли, разъяснение которых откладывается до "научной части". А зря... герои вроде Ринсвинда не должны быть умнее читателя — им следует довольствоваться интуицией, везением и житейской смекалкой. 
)
Но в той же второй "Науке" Ринсвинд не только разрабатывает план по спасению Круглого Мира, он ещё и практически всю дорогу (за исключением Лондона) обеспечивает возможность общаться с аборигенами. И как раз в этом нет ничего неуместного — ещё с самого первого его появления на сцене нам было заявлено, что у Ринсвинда прирожденные способности к языкам.
Правда, пару раз в книгах рядом с этим утверждением мелькало упоминание об умении кричать "Помогите!" на сорока языках и молить о пощаде ещё на двадцати (числа взяты с потолка), но это явно одно из столь часто попадающихся у Пратчетта "красных словец", которые не стоит слишком принимать на веру. 
В конце концов, Ринсвинд без всяких затруднений объяснялся с Двацветком на тробском и достаточно хорошо говорил по-агатски (несмотря на проблемы с тонами), чтобы быть принятым за местного.
Но эти способности относятся явно не к «академическим познаниям» или интеллектуальному багажу — а к той же "житейской сметке", набору навыков для выживания, вроде умения убегать, ездить верхом, блефовать и отвираться. Более того, сцена "разговора" с неандертальцами (?) натолкнула меня на мысль, что дело вообще не столько в лингвистике, сколько в... как ни смешно, умении находить общий язык. В умении понимать других. Даже в интересе к другим, обычно глухо похороненном за вечным страхом перед окружающим миром (в первую очередь, конечно, людьми), недоверием к нему и соответствующими реакциями.
Мы ведь (например) не только видим крестьян Агатовой Империи глазами Ринсвинда (весьма потрясёнными глазами), не только "слышим" его объяснение самому себе, как именно можно сотворить такое с людьми (и не звучит ли в нём более глубокое понимание, чем, скажем, у Коэна, правильно "поставившего диагноз", и у Двацветка, прожившего в Агатовой Империи всю жизнь: потому что против таких, как эти двое, подобная обработка бессильна — это такие, как Ринсвинд, передают нужную реакцию по наследству?), но и наблюдаем, как, убегая от того, что его не касалось и не было его виной, и думая, казалось бы, только о самосохранении, Ринсвинд останавливается на минуту, чтобы задать крестьянину вопрос, который (при всём моем уважении) не задала бы ни Серебряная Орда, ни Народная Армия — вопрос «А чего хотите вы сами?»
И потому та цитата из интервью не только (неизбежно, в силу необходимой краткости ответа) упрощает "внутреннюю философию" Ринсвинда (он не только "разумный трус", но и "смертененавистник", а также, скажем, "неудачник и везунчик" одновременно) — но вместе с тем "уплощает" его взгляд на внешний мир. "А вокруг него полно дураков и безумцев" — да, конечно, это взгляд Ринсвинда... сколько раз он величал идиотами и сумасшедшими тех же Двацветка и Коэна? И всё-таки... если б он не видел в них ничего другого, смог бы он объяснить Патрицию, почему коэновское мировоззрение "заразительно"? Смог бы он так точно охарактеризовать особенности мировоззрения Двацветка словами "и наступает на нарцисс"? Или фразой про глаза, под взглядом которых всё меняется?
Можно ещё вспомнить замечание, что, возможно, привычка Двацветка видеть вещи такими, какими они должны быть, приучила Ринсвинда видеть вещи такими, какие они есть.
А ещё было интервью, данное "Миру фантастики":
— Какой персонаж ваших книг более всего похож на вас? И какие черты он от вас унаследовал?
— Я думаю, в каждом из них есть частичка меня. И я был бы счастлив, если бы больше других на меня походил Сэм Ваймс. Но все мои персонажи выдуманы, а я - нет.
А потом — онлайн интервью 9-го октября 2008-го года:
Carl Blue: Which of your characters do you feel is most like you?
TerryPratchett Morpork: There is probably a bit of me in all the major characters. I would like to be like Sam Vimes, but deep in my heart I know I am Rincewind.
Что ж... я могу сказать только, что учитывая время, когда это было сказано, Ринсвинд — не самый худший вариант. Он ведь не только трус, циник и неудачник... но и survivor. Тот, кто выживает. Кто не примет предложенной Смертью лошади и не уступит ему ни одной лишней песчинки. Чьим девизом всегда было Morituri Nomulus Mori.
-
-
24.10.2009 в 17:37И при всех заявленных "трусости" и "эгоизме" Ринсвинд способен и на благородство, и даже на самопожертвование...
-
-
30.10.2009 в 15:18Потому что ни одному человеку в здравом рассудке не придёт в голову "глубоко копать" в таких местах...
И при всех заявленных "трусости" и "эгоизме" Ринсвинд способен и на благородство, и даже на самопожертвование...
В том-то и засада.
Сдается мне, именно здесь прячется... хмм... "духовная опасность". (Насколько можно говорить об опасности столь гротескных образов.)
Не в том, что он (этот образ) делает трусость и эгоизм привлекательными. Я вообще сомневаюсь, что трусость можно заставить выглядеть привлекательной - что изнутри, что снаружи ("единственный порок, от которого никакого удовольствия", по памяти цитируя Баламута, ага). А эгоизм... ну, в проповедях лорда Генри он смотрится куда "романтишнее", чем в цинично-злых фразочках плебея, неумёхи и неудачника.
И не в том, что обаяние героя делает читателя более терпимым к его недостаткам.
Опасность же, имхо, в том, что он подталкивает к некоторому... самоуспокоению. Мол, если уж такой, как он, смог (в решающий момент сделать то, что нужно), то уж я и подавно... А это, имхо, "не следует".
Во-первых, потому что Плоский Мир. Управляемый нарративиумом, где вещи происходят, потому что люди считают, что "так правильно". В котором один шанс из миллиона сбывается в девяти случаях из десяти.
И в котором "reluctant hero" и "frustrated coward" ("герой поневоле" и "нереализующийся трус" - тот, кто хотел бы быть трусом, да не дают!) Ринсвинд волей судьбы (в самых разных обличьях) оказывается в ситуациях, где требуется выбор - и в которые, будь его воля, он никогда бы не попал.
'They are, you might say, "brave at a pinch". You have to put these Hobbits in a tight place before you find out what is in them.'
'The test cannot be made,' Thorin answered. 'As far as I have observed, they do all that they can to avoid tight places.'
В нашем мире, боюсь, в ситуацию, где выбор более или менее нравственно очевиден и... неотвратим, никто пинками загонять не будет.
Это раз. А два - уже не о мире, а о самом Ринсвинде. Дело в том, что мы практически "не видим" его в минуты, когда он действует (думает, чувствует) вопреки своей философии. Не видим изнутри, то есть. Мотивы и чувства, "идущие в русле", описываются и разъясняются достаточно подробно (самим Ринсвиндом или рассказчиком), а вот когда он другой... И если эпизоды с лягушкой, лошадью и овцами ещё можно списать на то, что Ринсвинд, как нам любезно сообщили в первой "Науке Плоского Мира", "добрый по натуре человек", то случаи, когда другие побуждения идут наперекор, скажем, инстинкту самосохранения, требуют более глубокого объяснения — в то время как оно зачастую отсутствует вовсе.
Отсюда иногда возникает иллюзия, что Ринсвинд "действует неосознанно" и "у него нет выбора". Ничего подобного, разумеется. Что он всё про свою жизнь прекрасно понимает, видно хотя бы по той сцене из "Последнего героя", где он приходит записываться "противовольцем". Что же до выбора... в тех же "Интересных временах" Ринсвинд думает (перед тем, как отправиться на подрыв морального духа противника), что иногда приходится сражаться просто потому, что бежать некуда. Но разве не он сам вскоре побежит от Народной Армии? Значит, бежать всё же было куда? Так зачем же он (в меру своих сил) пытался помочь им — не выдержав только при осознании, что они ждут от него помощи, на которую он не способен? И зачем, в конце концов, он оказал её, когда получил такую возможность? Объяснение отсутствует.
Или, например, почему ноги Ринсвинда понесли его на Башню Искусств за Двацветком? И зачем он вытаскивал его на себе из владений Смерти? Такие случаи в большинстве своём либо просто подаются как факт, либо объясняются "как бы извне" — апелляцией к "ногам, которые сами приняли решение", к "голосу в голове" или таинственным "лучшим чувствам". Наиболее явно оно выражается в "Посохе и шляпе", где "нечто" открыто называется по имени: "Совесть взяла верх"...
Вопрос, откуда у труса и эгоиста по натуре, воспитанию и убеждениям могла взяться совесть, способная взять верх в подобной ситуации, даже не задается. Это как бы... считается вполне естественным.
И вот поэтому я считаю образ Ринсвинда почти такой же откровенной лестью человечеству, как те (иронические!) слова Гамлета, с которыми Ринсвинд согласился всерьёз. Но, боюсь, что в реальной жизни всё устроено несколько по-другому.
-
-
30.10.2009 в 20:54Очень верно подмечено.
Во-первых, потому что Плоский Мир. Управляемый нарративиумом, где вещи происходят, потому что люди считают, что "так правильно". В котором один шанс из миллиона сбывается в девяти случаях из десяти.
Что вообще свойственно "развлекательной" литературе.
И вот поэтому я считаю образ Ринсвинда почти такой же откровенной лестью человечеству, как те (иронические!) слова Гамлета, с которыми Ринсвинд согласился всерьёз. Но, боюсь, что в реальной жизни всё устроено несколько по-другому.
Образ Ринсвинда как лесть для человечества! (в удивлении) Уверена, что 99% читателей этого не понимают, а ведь замечено опять-таки очень верно. Определенно, в тебе умер литературовед (а жаль!)
А откуда берутся эти чувства... И правда, непонятно. Но ведь берутся же, черт возьми! В том числе, в реальной жизни. Все-таки воспитание?
-
-
03.11.2009 в 22:56Определенно, в тебе умер литературовед
Ну да, ну да. Тогда откуда же взялось то, что мы все здесь с таким удовольствием читаем?
-
-
03.11.2009 в 23:10Я имею в виду не хобби, а работу литературоведом
-
-
03.11.2009 в 23:36