Вспомнилось вдруг...

[Хейлир]

Из Зощенко:

Про виру и прочее

22. Но все это: и трон, и церковь, и политические падения - все это не более удивительно, чем то, что мы желаем рассказать.

Мы желаем рассказать о том, как сам господин закон почтительно относился к деньгам.

История не знает ничего более поразительного, чем это.

Вот как это у них было, согласно истории. Там у них за уголовные преступления наказаний почти не было. И можно было убивать и так далее.

И вместо наказания обвиняемый платил денежный штраф. И его после этого, пожав руку, отпускали. И даже, может, просили почаще заходить.

В общем, очень у них было мило в этом смысле. Легко дышалось. Чего угодно можно было делать, были бы деньги.

Причем такая гуманная система существовала не только в России, но во всем мире. И это длилось целые века.

Только в России в этом смысле слегка перестарались и прямо дошли до ручки. Там это очень привилось. И там даже специальные законы написали и определили, сколько и за что надо платить.

Так что уголовный кодекс выглядел у них все равно как ресторанное меню. Там цена указана за любой проступок. И каждый, согласно указанной цене, мог выбирать себе любое дело по карману.

Однако перестанем шутить и давайте всерьез зачитаем кодекс.

23. Вот зачитайте выписки из “Русской Правды” *:  “Если придет на двор (то есть в суд) человек в крови или синяках, то свидетелей ему не искать, а обидчик пусть платит продажи ** - три гривны”.

* Русская Правда”, из которой мы делаем выписки, относится к середине XIII века.

** “Продажей” назывался штраф князя. Вознаграждение потерпевшему за убийство назывался “вирой”.

Отметим, что гривна не равнялась нашему гривеннику и этот мордобой не оценивался в тридцать копеек, не то все ходили бы с распухшей мордой. Гривна - это был кусок серебра около одной трети фунта.

“Если кто ударит кого батогом либо чашей, либо рогом, либо тыльной стороной меча, то двенадцать гривен продажи, а если обиженный, не стерпев того, ударит мечом, то вины в том нет”.

Штраф этот опять-таки шел в пользу князя, хотя били и не его.

Однако кое на чем мог подработать и пострадавший.

“Если кто поранит другому руку и рука отпадет или отсохнет, или поранит ногу, глаз или нос, то платит виру - двадцать гривен, а потерпевшему - десять гривен”.

На этом мелком деле князь имел в два раза больше, чем потерпевший, что нельзя назвать полной справедливостью.

Но были дела, на которых князь терпел явные убытки.

 “Кто отрубит другому какой-либо палец - три гривны продажи, а потерпевшему - десять гривен”.

Интересно, что и за палец и за целую руку потерпевший получал одинаково по десять гривен, а князь на пальцах терял почему-то больше, чем в семь раз.

24. Однако не будем разбираться в этих психологических тонкостях. Деды небось туго знали, чего делали.

Но вот поразительно: цены за убийство в общем счете почти не превышали цен за драки и моральные оскорбления.

Вот, извольте, прейскурант за убийства. Извиняемся, конечно, за отступление, но уж очень у них интересно и наглядно получается.

Делаем выписки из той же “Русской Правды”, записанной в “Новгородской летописи":

“Если убьют купчину немца в Новгороде, то за голову десять гривен”.

Столь унизительно низкая цена за голову иностранного специалиста в дальнейшем, правда, была доведена до сорока гривен, и убийство интуристов, видимо, стало не всем по карману и не всем доступно, но все же цена была немного больше, чем удар чашей или рогом по отечественной морде.

“Если кто убьет княжого конюха, повара или подъездного - сорок гривен за голову”.

“Если кто убьет княжого тиуна (приказчика, судью, дворецкого) - двенадцать гривен.”

Судя по данным ценам, интеллигенция мало ценилась в те времена. Конюхи и повара стоили несколько дороже.

25. Но все эти цены, можно сказать, были до некоторой степени приличны и не слишком уж роняли человеческое звание и достоинство и стоимость человеческой жизни. Эти цены, так сказать, не заставляли думать о тщете человеческой жизни. Однако же были цены просто из рук вон плохие:

Если убьют рабочего - пять гривен.

Если убьют смерда (крестьянина) - пять гривен.

За холопа - пять гривен.

За рабу - шесть гривен.

Иной раз, правда, цены за “простых людей” повышались:

“Кто убьет ремесленника или ремесленницу - двенадцать гривен”.

Закон не был чужд и гуманных соображений:

“Кто убьет кормильца (дядьку) - двенадцать гривен”.

Кражи и ограбления также оплачивались всевозможными денежными штрафами.

Причем эти штрафы не превышали двенадцати гривен. И только конокрадство и поджог карались знаменитым наказанием - “потоком и разграблением”. То есть обвиняемого изгоняли из дома и “всем миром” разграбляли его имущество.

26. В общем, денежный штраф являлся, сколько можно заключить, единственным возмездием за всякое преступление.

И, конечно, такой закон, действующий в течение многих столетий, без сомнения, отличным образом обработал сознание у людей, - кто имел побольше денег, тот мог не только своим ближним разбивать морды жердью или там чем угодно, но мог и убивать их и делать все, что ему заблагорассудится: закон стоял на страже всевозможных мелких его интересов и душевных потребностей. И мы полагаем, что и в наше время там, где слишком почитается богатство - это высокое, гордое сознание остается неизменным.

Да, я в курсе, что институт вергилда возник из необходимости как-то ограничить право кровной мести...

@темы: НиН, Цитаты