"Making Money".
Может быть, после напишу большой пост, а пока хочу процитировать несколько мест.
читать дальшеВот Ветинари наконец по-хорошему убедил Мойста («по-хорошему» — то есть без бездонных ям за дверями, напоминаний о том, что смертный приговор ещё в силе и угроз разоблачения) пойти взглянуть на Монетный Двор, чьим начальником Патриций собирается сделать Липвига:
'What's that round thing I always see poking out of the roof?' said Moist. 'It makes it look like a money box with a big coin stuck in the slot!'
'Oddly enough, it did use to be known as the Bad Penny,' said Vetinari. 'It is a large treadmill to provide power for the coin stamping and so forth. Powered by prisoners once upon a time, when "community service" wasn't just a word. Or even two. It was considered cruel and unusual punishment, however, which does rather suggest a lack of imagination. Shall we go in?'
— Что это за круглая штука торчит у него из крыши? — спросил Мойст. — Делает его похожим на копилку с застрявшей в щели монетой!
— Как ни странно, вы почти угадали. Это огромное колесо прозвали "Фальшивый пенни", – пояснил Ветинари. – Потому что оно постоянно в обороте, дает энергию для штамповки монет и прочих нужд. Когда-то его крутили заключенные. Тогда "общественные работы" не были просто словом. Или даже двумя словами. Но это было сочтено жестоким и необычным наказанием, что явно свидетельствует о недостатке воображения. Войдем?
Хмм. Как я говорю в таких случаях: «Мило. Немножко чересчур прямолинейно*, но мило». 
«Колеса внутри колес». (с) Патриций в экранизации.
* Особенно учитывая, что они уже говорили о «жестоких и необычных наказаниях» в связи с назначением Липвига почтмейстером.
А вскоре выясняется, что, несмотря на «жестокость и необычность», похожее колесо уставлено в Танти (анк-морпорской тюрьме) и Мойст даже был знаком с ним изнутри... прям захотелось фанфик на эту тему написать. Но боюсь, он получится слишком мрачным, в духе «Труса».
А какое-то время спустя, когда Липвиг всё-таки оказался загнан на нужную должность (не усилиями Ветинари), Патриций выдаёт ему следующее:
'I didn't sign up to deal with something like this!'
'No, Mr Lipwig, you signed up to die,' snapped Vetinari, his voice suddenly as cold and deadly as a falling icicle. 'You signed up to be justly hanged by the neck until dead for crimes against the city, against the public good, against the trust of man for man. And you were resurrected, because the city required you to be. This is about the city, Mr Lipwig. It is always about the city.'
— Я на все это не подписывался!
— Нет, мистер Липвиг, вы подписались на смерть! – оборвал его Ветинари голосом, ставшим внезапно смертельно-холодным, как рухнувшая сосулька. — Вы подписались быть повешенным за шею и висеть, пока не умрёте — за преступления против города, против общественного блага и против доверия человека к человеку. А потом вы были воскрешены, потому что город нуждался в вас. Всё ради города, мистер Липвиг. Всё и всегда делается ради города.
«С этого надо было начинать», как говорил Штирлиц. (Я про выделенное.) Раз уж всё равно закончилось именно этим... Стоило столько времени «бить пряником по голове».
Хотя, конечно, есть разница: заключить ли эти слова приказом идти и реформировать финансовую систему или сказать их, чтобы Липвиг, наконец, перестал возмущаться положением вещей, которое ни он, ни Ветинари всё равно не в силах изменить... И надо отдать должное: в «Опочтарении» Ветинари не стал бы тратить на Липвига такие слова (это я уже обо всём).
В экранизации, кстати это хорошо заметно: Гилту Ветинари объявляет: "Граждане Анк-Морпорка заслуживают выбора", а Липвигу объясняет про игру по переписке и колёсики внутри колёс... Quia Ego Sic Dico, проще говоря.
А выделенные слова... впечатляют, конечно. Пока не вспоминаешь, что собственно в Анк-Морпорке Липвиг развернуться не успел (не исключено, что его вообще поймали на первом же деле), что общественное благо города включает в себя существование организованной преступности, а что касается «доверия человека к человеку»... хмм. Мы всё ещё в Анк-Морпорке?
"He never cut a throat but he bled the city, drop by drop." («Он не резал глотки, но заставлял кровоточить сам город, который терял кровь капля за каплей».) Это Ветинари высказывается о подделывателе марок. Немного напоминает логику мистера Помпы, да? Только он мыслил в категориях человеческих жизней, а патриций говорит о городе в целом...
А ведь в экранизации Липвиг нанёс рану конкретно этому городу, вызвав когда-то банковский кризис... (Хотя да, по книге они там случались достаточно часто и сами, что объясняет, почему в начале фильма в городе снова происходит он же.) Но пытался же Патриций Гилта завербовать? А уж тот...
Зато под конец подобный взгляд счастливо уравновешивается очередным выступлением Липвига:
'The worst I ever did was rob people who thought they were robbing me, but I never used violence and I gave it all back. Okay, I robbed a couple of banks, well, defrauded, really, but only because they made it so easy—'
— Худшее, что я делал — обманывал людей, которые думали, что обманывают меня, но я никогда не применял насилия, а потом вернул всё похищенное. Ну да, ещё ограбил пару банков, хотя точнее будет сказать, провёл, но только потому что они не были достаточно осторожны…
Ну да, ну да. «Пара банков», какая скромность. В одном «Опочтарении» упоминается два: обанкротившийся в Псевдополисе и Сто-Латовский, где работала Адора. И как насчёт незабываемой реакции при прочтении списка преступлений?
Помимо всех этих конфискаций, неожиданных разорений и внезапных банкротств, что он, в сущности, сделал действительно плохого?
Что же до «обмана обманщиков»... слышали, ага. И те, кого он обыгрывал в «Три карты», и те, кому плохих лошадей продавал — все его, бедняжку, надуть хотели.
А «банки не были достаточно осторожны» — ведь хватило ж совести прохиндею заявлять это, когда в зале сидела когда-то уволенная из-за него Адора... И вообще, чья б корова б мычала... после того, как он, возглавив королевский банк, подписывал бумаги, не читая!
Да, конечно, зато он не был пиратом и работорговцем, как предки Лавишей... так ведь и Космо не был. Он был сумасшедшим — то есть «альтернативно смотрящим на мир». И нет ли в точке зрения Липвига, как она звучала на суде, некоей маленькой толики совсем иной, но тоже альтернативности? Не так уж трудно представить себе пирата, говорящего: «Я ограбил этот корабль только потому, что у него тихий ход и слабое вооружение»...
Не Липвиг ли в «Опочтарении» возражал Патрицию словами: «Это [афера Гилта с семафорами] как игра "Найди даму" на гроссбухах. У Диахартов не было ни единого шанса»? Так иногда всё-таки жертва не виновата в том, что она жертва? Как Адора, пропустившая подделку, не была виновата в том, что один мошенник годами оттачивал свой «употребляемый во зло» талант и его подпись невозможно было отличить от настоящей?
@темы:
Рассуждения,
Пратчетт,
фильм "Опочтарение",
Цитаты