Второй день...

[heylir]

идёт носом кровь. Первый раз она пошла, когда я смотрела "Звезду пленительного счастья", на сцене казни декабристов. На словах "Мы умираем в мучениях", если точнее.

Читаю статью про самоубийство лейтенанта Головачева — и статьи про тот конфликт на «Надежде».

Наиболее поразительное отличие в "проРезановской" и "проКрузенштерновской" версии — описание их примирения на Камчатке.

По записям Резанова, Крузенштерн сознался в своей виновности и просил коменданта Кошелева принять на себя посредничество в примирении. «Рязанов согласился забыть все прошлое, но с тем непременным условием, чтобы Крузенштерн и все остальные офицеры, оскорбившие посланника, извинились перед ним в присутствии Кошелева. Крузенштерн согласился и на это предложение. 8 августа 1804 года командир корабля «Надежда» и все офицеры явились в квартиру Резанова в полной форме и извинились в своих проступках».

По письму Крузенштерна Новосильцеву: «Он [Резанов] ничего сего слышать не хотел, говорил, что едет в С.-Петербург для присылки из Сената судей, а я чтоб тлел на Камчатке; но когда и областной комендант представил ему, что мое требование справедливо, и что я (не) должен быть сменен тогда переменилась сцена. Он пожелал со мною мириться и идти в Японию. <...> имев сии побудительные причины, и имея свидетелем ко всему произошедшему его превосходительства Павла Ивановича (Кошелева), хотя против чувств моих, согласился помириться; но с тем, чтоб он при всех просил у меня прощения, чтоб в оправдание мое испросил у Государя прощение, что обнес меня невинно. <...> Резанов был на все согласен, даже просил меня написать все, что только мне угодно: он все подпишет. Конечно, он знал сердце мое, он знал, что я не возьму того письменно, в чем он клялся в присутствии многих своей честью. На сих условиях я помирился…»

При этом "ни в дневниках и письмах участников экспедиции, ни в письмах Кошелева, ни в записках служащих РАК, сопровождавших Резанова, о покаянии Крузенштерна нет ни слова". Об извинениях Резанова, видимо, тоже — иначе бы это было упомянуто.

И в дневнике Ратманова (пуще других не любившем Резанова и замешанном в конфликте) про "следствие" ничего нет. Про "коллективное извинение", если оно действительно имело место, он мог не написать из чувства стыда. Но (при его горячем характере) совсем обойти упоминанием события, приведшие к этому? И Шемелин — неужели он тоже совсем ничего про это не пишет?

Кстати, "Журнал первого путешествия россиян..." Ф. Шемелина есть в нашем каталоге. Попробовать заказать, что ли?

А ещё в 2003-м году издавался дневник лейтенанта Левенштерна (Вокруг света с Иваном Крузенштерном), того, что переписал несколько предсмертных писем Головачёва. Но у нас этой книги нет... правда, в РНБ есть.