это чья-то милость - что я не увидела этого на БлинКоме.
Какая гадость эта сцена с Маэдросом в плену... впрочем, мы это (доброго и мудрого Тёмного, пытающегося вразумить упёртого фанатика-феаноринга) уже видели - в 3-й редакции ЧКА, будь она неладна. Там, правда, вразумлял Маэдроса Мелькор, а не Гортхауэр... впрочем, на фоне обнимающего "Майтимо" и чуть ли не со слезами вопрошающего: "Ну почему мы не можем быть друзьями?" Гортхауэра холодно-отстранённый Маэдрос смотрится куда выигрышнее. Идея, что отпущенного из плена Маэдроса убили бы собственные братья, а Мелькор не хотел брать грех на душу и потому повесил Маэдроса на скалу, зная, что вскоре мимо пройдёт отряд Финголфина и они его снимут - весьма оригинальна, надо признать... и так же тошнотворна, как и ЧКАшные версии. Не оправдывается это - ну никак. Ни казнями на белых скалах (к которым Маэдрос вообще никакого отношения не имел), ни "воспитательными мерами" (так нолдо-братоубийца добрее доброго Учителя?), ни даже отрицанием самого факта.
Греческая ирония - Фингон говорит "Манве, ты позволил мне найти его..." Да нет, по этой версии позволил не Манве, а Мелькор. Да, ещё "чёрт" в устах Фингона ну никак не звучит... сделали б хоть "кровь и тьму", что ли. :/
А вот что понравилось - когда Фингон возвращается с Маэдросом, темноволосый красавчик-феаноринг, который отпускал ехидные реплики во время прочтения послания Мелькора и только что замахивался мечом на одного из арфингов, демонстрируя "феанорингский юмор", падает на колени в траву и закрывает лицо руками. А потом, стоя на коленях рядом с лежащим на земле братом, обращающимся к Финголфину, ещё до того, как Маэдрос произносит слова отречения, шепчет: "Вспомни об отце..." А когда Маэдрос говорит "Это моя воля", поднимается с колен и совершенно спокойно отряхивает с них траву и землю...
Да, это оно - "Но не все братья в сердцах своих согласились с ним". Именно так, безо всяких ЧКАшных наворотов в духе "Дневника Майдроса" и попыток "набить морду"...
Если я правильно поняла титры, это был Карантир... но примерно так я и представляла себе реакцию Куруфина из "Двух разговоров".