Цитата
Пробегите-ка вот какой абзац из этой же рецензии — я нарочно его придержал:
«После двух пропущенных строф, в строфе Х, вас уведомляют, что Олинька, за которую убит Ленский, вышла замуж за Улана. Об нём никто не грустит, и очень хорошо. Сам поэт говорит:
Ныне грустят так, из ничего, а о смерти друзей не беспокоятся. И дельно».
А? Подлый какой намёк! И какой опасный.
Николай ни на минуту не забывал, что он убил тех пятерых, — и мучительно жалел себя за то, что никогда не забудет. Но если бы ему явился ангел и сказал: ты так страдаешь; хочешь, я сделаю так, что ты всё-таки забудешь? или даже так, чтобы оказалось, что тебя ослушались и повешенные не повешены? — император ответил бы: нет, не хочу; сделай лучше так, чтобы кроме меня никто, ни один человек в мире, не помнил дату — 13.07.1826.
Он ненавидел эпиграф к «Бахчисарайскому фонтану». Ненавидел князя Вяземского, который года три назад в «Московском телеграфе» осмелился этот эпиграф процитировать.
«Я не могу поверить, — написал тогда Вяземскому Блудов, отнюдь не скрывая, что пишет по приказанию, — не могу поверить, чтобы вы, приводя эту цитату и говоря о друзьях, умерших или отсутствующих, думали о людях, справедливо поражённых законом; но другие сочли именно так, и я предоставляю вам самому догадываться, какое действие способна произвести эта мысль».
Вяземский — догадался. На всякий случай даже и вовсе с «Телеграфом», похоже, порвал.
«После двух пропущенных строф, в строфе Х, вас уведомляют, что Олинька, за которую убит Ленский, вышла замуж за Улана. Об нём никто не грустит, и очень хорошо. Сам поэт говорит:
На что грустить?
Ныне грустят так, из ничего, а о смерти друзей не беспокоятся. И дельно».
А? Подлый какой намёк! И какой опасный.
Николай ни на минуту не забывал, что он убил тех пятерых, — и мучительно жалел себя за то, что никогда не забудет. Но если бы ему явился ангел и сказал: ты так страдаешь; хочешь, я сделаю так, что ты всё-таки забудешь? или даже так, чтобы оказалось, что тебя ослушались и повешенные не повешены? — император ответил бы: нет, не хочу; сделай лучше так, чтобы кроме меня никто, ни один человек в мире, не помнил дату — 13.07.1826.
Он ненавидел эпиграф к «Бахчисарайскому фонтану». Ненавидел князя Вяземского, который года три назад в «Московском телеграфе» осмелился этот эпиграф процитировать.
«Я не могу поверить, — написал тогда Вяземскому Блудов, отнюдь не скрывая, что пишет по приказанию, — не могу поверить, чтобы вы, приводя эту цитату и говоря о друзьях, умерших или отсутствующих, думали о людях, справедливо поражённых законом; но другие сочли именно так, и я предоставляю вам самому догадываться, какое действие способна произвести эта мысль».
Вяземский — догадался. На всякий случай даже и вовсе с «Телеграфом», похоже, порвал.
А вот это из агентурной записки в III отделение (автор тот же, что и у рецензии):
Цитата
Толкуют и перетолковывают известие, помещенное в нынешнем запоздалом календаре, о происшествии 13 июля 1826. Там сказано, что преступники казнены со всевозможным милосердием [1]. — Нельзя не улыбнуться при сей фразе. Целому миру известно, что преступники заслужили казнь и восприяли оную по суду и законам. Зачем комедия? Сказать бы просто: приговор Верховного суда исполнен.
В сем обвиняют Академию [2].
[1] В «Месяцеслове на лето от Рождества Христова 1827» в списке «Достопамятных происшествий» 1826 г. под числом 13 июля значилось следующее: «Приговор Верховного уголовного суда над государственными преступниками исполнен с возможным милосердием. В следующий день принесено было благодарственное молебствие Всемогущему Творцу на том самом месте, где ровно за семь месяцев перед сим происходил мятеж, и сделано поминовение за вечной памяти достойного графа Милорадовича и падших с ним воинов». О первоначальном тексте этой заметки Николаю докладывал министр народного просвещения А. С. Шишков, и в месяцеслове был напечатан текст, отредактированный царем.
[2] Издание календарей было в то время привилегией Академии Наук.
В сем обвиняют Академию [2].
[1] В «Месяцеслове на лето от Рождества Христова 1827» в списке «Достопамятных происшествий» 1826 г. под числом 13 июля значилось следующее: «Приговор Верховного уголовного суда над государственными преступниками исполнен с возможным милосердием. В следующий день принесено было благодарственное молебствие Всемогущему Творцу на том самом месте, где ровно за семь месяцев перед сим происходил мятеж, и сделано поминовение за вечной памяти достойного графа Милорадовича и падших с ним воинов». О первоначальном тексте этой заметки Николаю докладывал министр народного просвещения А. С. Шишков, и в месяцеслове был напечатан текст, отредактированный царем.
[2] Издание календарей было в то время привилегией Академии Наук.