Сначала — самое сильное эмоциональное впечатление.
Да, я — «потребитель храма». Один из миллиардов. Это для меня и таких, как я, Рембрандт под «молнией термоядерной катастрофы» переносил на холст «бесконечную щедрость мира».
И почему бы «жрецу» (сиречь музейному работнику) на вежливо заданный вопрос, почему я не могу найти в зале Рембрандта «Давида и Ионафана», не ответить «потребителю» вежливо, а не в стиле продавщицы магазина самообслуживания
«Весь товар на витрине» «Раз не видите — значит нет»? А хотя бы и не вежливо, но
информативно?
Как мне теперь узнать, куда делась картина и когда она вернётся? Если б её забрали для научной работы, ведь осталось бы пустое место с бумажкой, так? А не было пустых мест, и полотна не было, я трижды зал обходила...
А это ведь моя любимая картина у Рембрандта. После «Жертвоприношения Авраама», разумеется. Кстати, именно про «Жертвоприношение» Богат в повести о Рембрандте не вспоминает ни словом. В чём, конечно же, есть глубокий смысл. :/
Как и в том,
что гугл выдает в первых же ссылках при забивании в него «Давида и Ионафана».
Ещё негативОчень утомляет обилие фотоаппаратов. Да, я понимаю, что за право на фотосъёмку люди платят деньги, но это не отменяет того факта, что съёмка со вспышкой в музее запрещена. Половина фотографирующих чихали на это запрещение с высокой колокольни. Стёкла витрин, золото и вспышки, вспышки...
Кроме того. Я понимаю людей, фотографирующих интересные им экспонаты — хотя, как мне кажется, в случае с мировыми шедеврами (или интерьерами) проще всё-таки купить готовые репродукции/фотографии. В самом деле, к «Мадонне Бенуа» было не подойти, потому что её беспрерывно щёлкали посетители. В то время как буквально в соседнем зале продавался календарь с соответствующей репродукцией. Нет, ну может быть, репродукция не лучшего качества... но неужели то, что снимают посетители — через стекло, при неярком освещении, щелчок цифровиком за пять секунд — будет лучше?
Окей, я понимаю даже тех, кто снимает себя-любимых на фоне золотых интерьеров, мраморных колонн и малахитовых чаш. Пусть, если денег не жалко.
Но когда я вижу людей, фотографирующихся на фоне той же «Мадонны Бенуа» или «Возвращения блудного сына».... хочется взять и, чтобы входной билет стоил сотню долларов. Негуманно, я знаю. Но это было самое безобидное из посетивших меня тогда желаний. Где-то рядом скакала мысль совершить сеппуку в знак протеста или взмолиться, чтобы Эрмитаж накрыло прицельным попаданием метеорита.
Да, ещё от экскурсоводов, с восторженным придыханием произносящих слово "ПСИХОЛОГИЯ" перед картинами Рембрандта, хочется бежать за тридевять земель.
Впрочем, как и от комментариев типа "Картина, [...] возможно, несет в себе отголосок личных переживаний художника".КонструктивноеПобывала на выставке античного стекла, посмотрела фильм, купила каталог. И на выставке Давида Тенирса — тоже.
Компьютеры, "прокладывающие маршрут", там действительно есть, но было нечто куда более полезное — схемы-путеводители, которые лежат на столике у входа: на английском, французском, итальянском и (?) китайском языках. На русском не было. Конечно, маленькая репродукция "Блудного сына", тыкающая стрелочкой в зал номер 254, (и прочее в том же духе) знания языков не требует.
Вот эта самая схема и помогла мне найти выставку Тенирса — не сама по себе, а с помощью музейного консультанта. У которой я сначала просто поинтересовалась, где выставка Давида Тенирса. Мне ответили, что про такую и не слышали. Я в ответ честно призналась, что знаю номер зала, где она проходит, и даже вот — этот зал — на схеме, но это знание мне нисколько не помогает в выборе непосредственного направления. После чего мне показали, куда надо идти.
Прежде, правда, я успела обойти французские и итальянские залы. И даже перед тем, как отыскать «Себастьянов» Перуджино и Тициана, совершенно нежданно наткнулась на «Святого Себастьяна» Реньери Никколо.
"Себастьяна писали тогда часто — видели в нем охранителя от чумы", да.
Кстати, тянет меня написать пост про эту фразу...
В половине пятого я осознала, что все лестницы на третий этаж, указанные на схеме, почему-то закрыты, до конца работы музея осталось полчаса, я уже валюсь с ног, а залы японского искусства никуда не денутся — и пошла домой.